Книги крови. I–III. Клайв Баркер

джин с тоником, дом от крыши до подвала стал сплошным теплым объятием.

      На кухне сквозь жар и пар пронесся внезапный холодок, Аманда вздрогнула; подошла к окну, открытому нараспашку для проветривания, и закрыла. Еще подхватит что-нибудь.

      Йеттеринг следил за ее спиной, пока она хлопотала на кухне и наслаждалась домашними делами. Аманда отчетливо ощущала взгляд. Она развернулась. Никого, ничего. Она продолжила мыть брюссельскую капусту, разрезала один стебель и нашла в нем червячка. Смыла его.

      Пел хор.

      В гостиной Джек над чем-то смеялся с Джиной.

      Вдруг – шум. Сперва стук, потом удары кулаком по двери. Аманда уронила нож в миску с капустой и отвернулась от раковины, ища, откуда доносится звук. Он становился все громче и громче. Будто что-то было заперто в одном из шкафов и отчаянно желало выбраться. Кошка в ящике или…

      Птица.

      Звук доносился из духовки.

      Сердце Аманды ушло в пятки, когда она представила худшее. Неужели она заперла в духовке что-то живое, когда ставила индейку? Она позвала отца. Схватив прихватку и подойдя к плите, раскачивавшейся от паники бьющегося внутри пленника. В воображении на нее оттуда кидалась поджаренная кошка – с обгоревшим мехом, с наполовину запеченной плотью.

      В дверях появился Джек.

      – В духовке что-то есть, – сказала она ему, словно это еще требовалось объяснять. Духовка пришла в неистовство, ее беснующееся содержимое едва не вышибало дверцу.

      Он забрал у нее прихватку. Что-то новенькое, подумал он. Ты лучше, чем я считал. Это умно. Это оригинально.

      В кухню вошла Джина.

      – Что там у вас готовится? – пошутила она.

      Но шутка не вызвала смеха – плита пустилась в пляс, а кастрюли с кипящей водой полетели с конфорок на пол. Кипяток ошпарил Джеку ногу. Он вскрикнул, отшатнувшись к Джине, затем прыгнул на плиту с воплем, который не посрамил бы и самурая.

      Ручка духовки стала скользкой от жира и жара, но он схватился и дернул дверцу вниз.

      Из духовки повалила волна пара и обжигающего жара с запахом сочной индейки. Но птица, оказывается, была против того, чтобы ее съели. Она металась из стороны в сторону на противне, разбрызгивая подливку. Поджаренные до корочки крылья трепетали и жалостливо хлопали, ножки выбивали ритм по потолку духовки.

      И вдруг она как будто почуяла открытую дверцу. Расправив крылья по бокам от начиненной тушки, она полувыпрыгнула, полувыпала на дверцу, словно пародируя себя живую. Безголовая, истекающая начинкой и луком, эта тварь трепыхалась так, словно никто так и не сказал ей, что она мертва; а на выложенной беконом спинке все еще пузырился жир.

      Аманда закричала.

      Джек нырнул к двери, когда птица взметнулась в воздух – слепая, но мстительная. Что бы она сделала с тремя отпрянувшими жертвами, так и осталось тайной. Джина вытащила в коридор Аманду с отцом, семенившим за ней по пятам, и захлопнула дверь, пока на нее не бросилась слепая птица, колотясь со всей силы. Подливка просачивалась в щель под дверью – темная и жирная.

      Дверь не запиралась,