Непримиримые 3. Александра Сергеевна Ермакова

по-свойски, ловко так, уже блуждая рукой под моей футболкой, незначительным движением оголяет от кружевной чашечки бюстика грудь и с бархатным мычанием стискивает её ладонью, словно проверяя на тяжесть и упругость.

      Торопею от наглости, но в следующий миг стону, не в силах контролировать тело и голос. Игнат с жуткой простотой и уверенностью господина, которому позволительно если не всё, то многое, играет с соском, сжимает пальцами бусинку. Я пытаюсь лежать бревном, но… предательски поддаюсь ласке – бесстыдно, будто развязная шлюшка, трусь пятой точкой о твёрдое возбуждение Селивёрстова.

      – И-и-ир, – рычит интимно-шершаво парень, подгребая меня ближе.

      Постыдство… Ау… мозги… заставьте меня начать сопротивляться!

      – М-м-м, – не то стону, не то мычу от переизбытка новых ощущений. – Это не я… тело само, – хнычу позорно, и вместо того, чтобы отбиваться, продолжаю ластиться кошкой. – Ты! Ты виноват…

      – Бл***, что же ты такая… отзывчивая, Ирк?! – тихо мычит Игнат. Секунда – и я уже лежу на спине. Селивёрстов вминает меня в матрац бедром, не переставая изучать сокровенные прелести, горящие точно в огне.

      – Ир, – дышит шумно, рвано, жадно. – Ир, – твердит, точно заклинание.

      Теперь уже обе чуть грубоватые ладони непростительно вольно хозяйничают на моём теле. Складывается впечатление, что они везде и всюду. Блуждают по ногам, животу, сжимают грудь, мнут, возвращаются к сосредоточению пожара между ног.

      – Ир, – с мýкой, бархатно шепчет Игнат.

      Дурею от чувств, интимности. Вот как можно сразу протрезветь, если просыпаешься в какой-то пьяной дымке, а тут ещё ударная доза дурмана? Вот и я… и хочу, и не могу прогнать этот морок.

      Словно под гипнозом рассматриваю лицо истязателя. Крылья прямого носа нервно подрагивают, пасмурные глаза завораживают откровенным, нескрываемым желанием. Тону в серой бездне похоти.

      – Игнат, – ёрзаю, охваченная огнём, испепеляющим изнутри. – Прошу, – голос надламывается.

      Не понимаю, о чём именно прошу. То ли, чтобы прекратил, то ли, чтобы был более решительным.

      И он делает ещё шаг – его губы опаляют мои. Коротко, жадно, будто пробуя, можно ли?.. Не против ли я? Не этого ли хочу?..

      Срывает стон и отстраняется, чтобы увидеть мою реакцию. Непроизвольно подаюсь следом, ведь этого прикосновения пылающему рту катастрофически… жутко мало! А я ещё хочу… не раскусила, не напилась… не поняла…

      И Игнат вновь припадает – напористей, жарче, влáстней. Поглощает мои губы своими уверенней, наглее, со смаком и пылом.

      Стону от новой мощной волны, расползающейся по телу, точно цунами – она опаляет грудь, мощно бьёт в голову. Другой горящий узел пульсирует внизу живота – томно, требовательно, настойчиво.

      Эйфорию дурмана сбивает очередное острое ощущение – Игнат пальцами хозяйничает в моих трусиках, беззастенчиво лаская сокровенное.

      Даже не успеваю извернуться, возразить или просто возмутиться – он мягко вторгается, куда раньше никого не пускала, заставив ахнуть и прогнуться дугой. Неприятные кратковременно болезненные ощущения