Третье поколение. Марианна Алферова

пса. На промке предпочитали короткие клички, как удар по клаве, как голограммы-смайлики, что сыпались десятками из ментальных пузырей, в дополнение к любой послашке. «Все должно быть функционально!» – девиз промки, вросший в мозг каждого юнита, повторялся присказкой к любому наставлению.

      – Держи! – Тэп выложил перед Эдгаром пачку рыхлой серой бумаги. Пачка была стянута полосами широкого пластика, от которых на дрянной бумаге остались заломы по краям.

      Эдгар провел пальцами по махристой поверхности.

      – С каждым разом бумага все хуже, – заметил он. – Ее, может, даже принтер не схавает.

      – Не переживай, друг, скоро от руки переписывать будешь, – хмыкнул Тэп. Он неожиданно уперся руками в стол, склонился к самому уху Эдгара и шепнул: – Гоу со мной, пора изумляться.

      Как курьер Тэп с утра до вечера путешествовал по коридорам H-палубы, время от времени спускаясь на уровень или два ниже, до самой подсобки – межстратовый пропуск у него имелся. Не проходило и недели, чтобы он не притаскивал с собой гостинца. Возможно, он даже проникал в запретную зону, но точно этого никто не знал: в ответ на все вопросы Тэп пожимал плечами и загадочно улыбался.

      Находки волновали и пугали Эдгара. Обычно это были осколки прежней жизни – старые, уже ни на что не годные вещи, оставленные вторым или даже первым поколением. Первое поколение – предков – Эдгар видел в самом далеком детстве. Рассказывали, что сейчас последние старожилы обретаются на высших палубах, но в промке так долго не живут. Эд старался не задумываться о длине жизни, тем более что завершиться она должна была на корабле: полет, рассчитанный на полторы сотни лет по собственному времени для конвоя при старте, для их ковчега теперь растянется на тысячелетие.

      – И что ты нашел? Под порку не угодим? – понизил голос Эдгар.

      – Гоу, гоу, никакой запретки, мой осторожный друг, – заверил Тэп.

      Если честно, Эдгару совсем не хотелось отправляться в дальнее путешествие, но почему-то Тэп выбрал юного клерка в друзья и поверял ему свои маленькие тайны, которые манили и пугали. Тэп был напорист, Эдгар подчинялся, но зачастую находил возможность улизнуть.

      Они вышли в коридор, Эдгар вытянул раздвижную дверь и запер на простенький механический замок – электронным он перестал пользоваться уже давно. Для вора взломать такой замок – плевое дело, но в центральных коридорах днем полно народу, при людях дверь курочить не станут, а на ночь Эд опускал самодельные жалюзи. Одно время, когда воровство приобрело характер эпидемии, он спал на палубе в аппаратной, придвинув к двери стол для блокировки. Воровали в основном краску – ее и сейчас Эдгар прятал в самодельном шкафу с кодовым замком, заказал у Джи за пару донатов. Сейчас это бедствие несколько поутихло после того, как префект устроил повальные рейды и всех пойманных с ворованным секли и клеймили. Тогда Пик, друг Эдгара, буквально с пеленок – потому как они и в одном ясельном боксе провели первые годы, а затем на уроках