Пурпурный занавес. Всеволод Глуховцев

ну так, мелким бизнесом занимаюсь.

      – Ах, вот как… И успешно?

      – Ну, как сказать… На жизнь хватает, пока холостой. Конечно, крутиться приходится с утра до вечера.

      – Ты не женат?

      – Нет.

      – И не был?

      Он усмехнулся, покачал головой:

      – Так и не сподобился… А ты?

      Марина помолчала, прежде чем ответить. Чуть вздохнула и сказала без грусти:

      – Я в разводе. Уже два года.

      – Вот как. Дети?

      Теперь она отрицательно покачала головой.

      – Ясно, – сказал Николай. Повторил врастяжку: – Я-я-асно… Приходя, стало быть, не радуйся, уходя – не грусти… Так?

      – Понимаю. То есть, жизнь идет?

      – Не говори, – теперь уже вздохнул он. Вскинул взгляд в небо, сквозь пустые еще ветви тополей. – Идет…

      И – сам не ожидал! – разразился стихами:

      Как же я забыл тебя, моя весна!

      Закрутился за баранкой третий год…

      Я храню ее в душе, как талисман,

      Я старею, а она наоборот…

      – Ко-о-ленька… Ты, никак, поэтом заделался?

      – Да я всегда им был, – ловко нашелся Гордеев. – Только ты не замечала!

      Посмеялись этому. Неловкость исчезла совсем, Николай вдохновился, хотел было еще как-нибудь сострить, но тут Марина сказала:

      – Ну, вот мы почти и пришли. Вот мой подъезд.

      – А этаж?

      – И квартира? – в тон ему подхватила она.

      Он ухмыльнулся.

      – Этаж третий, квартира тридцать один.

      – Буду знать, – кивнул он.

      – А ты где живешь?

      – А я не сказал?.. – спохватился он… – Во-о-н там, девятиэтажка… нет, отсюда не видать. Ну, словом… – и назвал адрес.

      – Теперь и я буду знать, – улыбнулась Марина.

      Они стояли на площадке перед подъездом. Что теперь?.. Слова все были сказаны, настало время расставаться.

      – Ладно, Коля, я пойду, – и что-то лукавое мелькнуло в глазах девушки.

      Ага, красавица… – отметил про себя Николай, а вслух сказал:

      – Да, да, конечно… Очень рад был встретиться… – и вдруг сделалось смешно, он не удержался, фыркнул.

      Тонкие брови Марины приподнялись – чего смешного?.. Николай поспешил объясниться:

      – Да я, знаешь, почему смеюсь-то… Мне уже новые соседи успели целый ужастик рассказать. Дескать, маньяк тут какой-то объявился. Семерых уже замочил. Да и по ящику вчера говорили… В общем, пугали в полный рост. И что же? Вместо маньяка я встречаю… – здесь он слегка запнулся, – тебя встречаю. Как нарочно, все наоборот!

      Марина внимательно смотрела Николаю в лицо. Смешинка, игравшая в ее глазах, исчезла.

      – Коля, – промолвила она. – Это действительно так. Это слишком серьезно.

      – Ты про это слышала?

      Она как-то зябко передернула плечами, отвела взгляд.

      – Еще бы, – голос стал глуше, – не только слышала. Первый труп как раз к нам в больницу и привезли… к патологоанатому, как неопознанный.

      – А он и, правда, неопознанный был?

      – И остался таким, насколько я знаю. Судя по внешнему