Так говорил Заратустра. Фридрих Ницше

пыл. Любовь – это факел, который должен светить вам на высших путях.

      Когда-нибудь вы должны будете любить дальше себя! Начните же учиться любить! И оттого вы должны были испить горькую чашу вашей любви.

      Горечь содержится в чаше даже лучшей любви: так возбуждает она тоску по сверхчеловеку, так возбуждает она жажду в тебе, созидающем!

      Жажду в созидающем, стрелу и тоску по сверхчеловеку – скажи, брат мой, такова ли твоя воля к браку?

      Священны для меня такая воля и такой брак. —

      Так говорил Заратустра.

      О свободной смерти

      Многие умирают слишком поздно, а некоторые – слишком рано. Еще странно звучит учение: «умри вовремя!»

      Умри вовремя – так учит Заратустра.

      Конечно, кто никогда не жил вовремя, как мог бы он умереть вовремя? Ему бы лучше никогда не родиться! – Так советую я лишним людям.

      Но даже лишние люди важничают еще своею смертью, и даже самый пустой орех хочет еще, чтобы его разгрызли.

      Серьезно относятся все к смерти; но смерть не есть еще праздник. Еще не научились люди чтить самые светлые праздники.

      Совершенную смерть показываю я вам; она для живущих становится жалом и священным обетом.

      Своею смертью умирает совершивший свой путь, умирает победоносно, окруженный теми, кто надеются и дают священный обет.

      Следовало бы научиться умирать; и не должно быть праздника там, где такой умирающий не освятил клятвы живущих!

      Так умереть – лучше всего; а второе – умереть в борьбе и растратить великую душу.

      Но как борющемуся, так и победителю одинаково ненавистна ваша смерть, которая скалит зубы и крадется, как вор, – и, однако, входит, как повелитель.

      Свою смерть хвалю я вам, свободную смерть, которая приходит ко мне, потому что я хочу.

      И когда же захочу я? – У кого есть цель и наследник, тот хочет смерти вовремя для цели и наследника.

      Из глубокого уважения к цели и наследнику не повесит он сухих венков в святилище жизни.

      Поистине, не хочу я походить на тех, кто сучит веревку: они тянут свои нити в длину, а сами при этом все пятятся.

      Иные становятся для своих истин и побед слишком стары; беззубый рот не имеет уже права на все истины.

      И каждый желающий славы должен уметь вовремя проститься с почестью и знать трудное искусство – уйти вовремя.

      Надо перестать позволять себя есть, когда находят тебя особенно вкусным, – это знают те, кто хотят, чтобы их долго любили.

      Есть, конечно, кислые яблоки, участь которых – ждать до последнего дня осени; и в то же время становятся они спелыми, желтыми и сморщенными.

      У одних сперва стареет сердце, у других – ум. Иные бывают стариками в юности; но кто поздно юн, тот надолго юн.

      Иному не удается жизнь: ядовитый червь гложет ему сердце. Пусть же постарается он, чтобы тем лучше удалась ему смерть.

      Иной не бывает никогда сладким: он гниет еще летом. Одна трусость удерживает его на его суку.

      Живут слишком многие, и слишком долго висят они на своих сучьях. Пусть