Вчера-позавчера. Шмуэль-Йосеф Агнон

в этом он был тверд. Но при всем том он тосковал о прежних днях, об отцовском доме, о субботе и праздниках, однако не шел в синагогу, а сидел дома, не двигаясь, или же напевал знакомую хасидскую мелодию, пока не забывал хмурую действительность с ее горестями.

      В этом отношении не был Ицхак исключением. В те времена Яффа была полна молодыми людьми, отошедшими от Торы, но, когда они собирались все вместе, чтобы провести время и на душе у них было тоскливо, они услаждали свои души хасидскими историями, и хасидскими напевами, и толкованиями текстов из Торы. Предыдущее поколение пело песни Сиона; это поколение – другое, потускнели для них эти песни, но, если тоскующая душа томится, она просит то, что потеряла. Каждый, умеющий петь, поет нигуны[17], привезенные из родных мест, и каждый, умеющий рассказывать, сидит и рассказывает; а митнагеды[18], незнакомые с хасидизмом, превращаются в проповедников и произносят драши[19]. И тут случалось то, чего не бывало у их отцов; сыновья митнагедов наслаждались хасидскими историями, а сыновья хасидов с удовольствием слушали ученые комментарии, и не отличали они подделку от оригинала, лишь бы воспрянуть душой. От любви ко всем этим вещам, соль которых чаще всего могла быть передана только на идише, они иногда оставляли иврит (лишь бы не в присутствии большого скопления народа) и на маленьких товарищеских вечеринках не слишком обращали внимание на язык. Чем отличался Ицхак от большинства наших товарищей? Тем, что не состоял ни в одной из партий и не ухаживал за девушками. Не состоял ни в одной из партий, потому что принимал сионизм во всей его полноте, а не ухаживал за девушками, потому что – не ухаживал. Если бы хотел, нашел бы себе девушку. Этим отличался Ицхак от своих товарищей. Пожалуй, было еще нечто, что отличало его от них: иногда он чувствовал в своем сердце проблеск раскаяния, желания вернуться к Торе, но оттого, что уже отвык соблюдать заповеди, он умиротворял свое доброе начало исполнением какой-либо легкой заповеди, не требующей больших усилий. Вроде того что читал «Шма»[20] перед сном. И делал это не столько для того, чтобы исполнить заповедь, а потому, что это помогало ему заснуть.

      Это были лучшие дни Ицхака. На хлеб ему хватало, пусть и не на хлеб с маслом, но он не голодал. И жил он один в комнате, не как большинство его друзей, деливших комнату на троих-четверых. Ицхак был верен обычаю своих отцов, бедняков из хороших семей, скрывать свою нищету и «не выносить сор из избы», лишь бы не видели их нужду. Поэтому снял он комнату для себя одного и тратил на жизнь столько, сколько тратил, главное – чтобы не видели его бедность.

      Чем еще хороша отдельная комната? В свободное от работы время человек может сидеть и читать книги. И надо сказать, что Ицхак не пренебрегал этой возможностью и много читал. Расширял область своих прежних познаний и изучал вещи, о которых не слышал раньше. Кроме книг, которые он читал в своей комнате, он читал книги в библиотеке «Врата Сиона». И Азер[21] был добр с ним и

17

Нигуны – напевы.

18

Митнагеды – представители литовского направления в иудаизме.

19

Драш – толкование, комментарий, часто связывающий Тору с определенным событием или моментом времени.

20

Шма – еврейская молитва «Слушай, Израиль!».

21

Азер – псевдоним писателя Александра Зискинда-Рабиновича.