Страсть и притворство. Сьюзен Джи Хейно

зачем он влез в чужое окно?

      – Я пришел сюда за… то есть…

      – Не утруждайте себя придумыванием лжи. Я доподлинно знаю, почему вы здесь, лорд Гарри, – сказала Пенелопа, повернувшись к нему.

      Ее платье повернулось следом за ней, и он получил удовольствие снова лицезреть округлости ее фигуры, не говоря уже о лодыжке. Нужно сосредоточиться на более важных делах и постараться понять смысл ее слов. Может ли она на самом деле знать причину его появления здесь?

      – Знаете?

      – Да, – ответила Пенелопа. – И не ждите, что отнесусь к этому с одобрением.

      – По правде говоря, я не ожидал, что вы узнаете об этом.

      Пенелопа самодовольно улыбнулась:

      – Но, как видите, знаю.

      Она прикусила губу, как будто задумалась. Гаррис наблюдал за ней, надеясь, что она не поднимет крик и не сдаст его Берлингтону. Что было бы весьма некстати и заставило бы человека перепрятать коллекцию старательнее. Отыскать ее потом будет чертовски трудно. Старый зануда тем временем успеет распродать ее по частям своим анонимным покупателям.

      – Мне бы хотелось приказать вам больше этого не делать, но сомневаюсь, что вы согласитесь, – продолжала Пенелопа.

      – Скорее всего нет.

      Она нахмурилась.

      – Будучи мужчиной, вы вряд ли подчинитесь.

      – Вероятно, если бы вы поняли всю безотлагательность состояния дел…

      Его слова, похоже, привели Пенелопу в ужас.

      – Лорд Гарри! Уверяю вас, что не желаю понимать больше того, что понимаю.

      – Но вопрос исключительно сложный, – попытался он объяснить. – И не столь низменный, как вы, вероятно, полагаете, мисс Растмур.

      – Да?

      – Это вопрос жизни и смерти.

      Было ясно, что она не верит. Пенелопа закатила глаза.

      – Честно говоря, лорд Гарри, я абсолютно уверена, что никто еще не умирал от невозможности достичь вашей цели.

      – Если бы вы только знали всю меру отчаяния, мисс Растмур. Человек в моем положении пустился бы во все тяжкие.

      – Умоляю вас, сэр! Я не желаю ничего слышать о ваших тяжких. Как, спрашивается, можете вы надеяться, что я смирюсь с этим? Когда в соседней комнате полно народа! Это… неприлично!

      – Если бы вы позволили мне объяснить, то поняли бы, что все делается с благороднейшими намерениями.

      Это заставило Пенелопу задуматься. Ее светлые брови изогнулись, и глаза округлились.

      – С благородными намерениями?

      – Конечно! Вы же не думаете, что я пошел на это, чтобы позабавиться, правда?

      – Лучше бы думала.

      – Но это не так. Думаете, мне не унизительно пробираться сюда подобным образом? Но у меня нет выхода. Теперь, если не возражаете, я очень ограничен во времени. Можете либо тихо выйти, либо остаться и смотреть.

      – Смотреть? Праведные небеса, сэр!

      – Вы правы. Тогда это пятно ляжет и на вас. В таком случае попрошу вас уйти, мисс Растмур.

      – Конечно, я уйду, но…

      – Но?

      – Вы рассказали ей обо мне?

      – Что?

      – Вашей