Сага о Форсайтах. Джон Голсуорси

мой мальчик!

      Сын ответил:

      – Здравствуйте, папа!

      Рука старого Джолиона в светлой тонкой перчатке дрожала.

      – Если нам по дороге, – сказал он, – я тебя подвезу.

      И, как будто подвозить друг друга домой каждый вечер было для них самым привычным делом, они вышли и сели в кеб.

      Старому Джолиону показалось, что сын вырос. «Сильно возмужал», – решил он про себя. Всегда присущую лицу сына приветливость теперь прикрывала ироническая маска, как будто обстоятельства жизни заставили его надеть непроницаемую броню. Черты лица носили явно форсайтский характер, но в выражении его была созерцательность, больше свойственная лицу ученого или философа. Ему, без сомнения, приходилось много задумываться над самим собой в течение этих пятнадцати лет.

      С первого взгляда вид отца поразил молодого Джолиона – так он осунулся и постарел. Но в кебе ему показалось, что отец почти не изменился – тот же спокойный взгляд, который он так хорошо помнил, такой же прямой стан, те же проницательные глаза.

      – Вы хорошо выглядите, папа.

      – Посредственно, – ответил старый Джолион.

      Его мучила тревога, и он считал себя обязанным выразить ее словами. Раз уж он выбрал такой путь, чтобы вернуть сына, надо узнать, в каком состоянии находятся его финансовые дела.

      – Джо, – сказал он, – я бы хотел знать, как ты живешь. У тебя есть долги, должно быть?

      Он повел разговор так, чтобы сыну было легче признаться.

      Молодой Джолион ответил ироническим тоном:

      – Нет. У меня нет долгов.

      Старый Джолион понял, что сын рассердился, и коснулся его руки. Он пошел на риск. Но рискнуть стоило; кроме того, Джо никогда на него не сердился раньше. Они доехали до Стэнхоуп-Гейт, не говоря ни слова. Старый Джолион пригласил сына зайти, но молодой Джолион покачал головой.

      – Джун нет дома, – поторопился сказать отец, – уехала сегодня в гости. Ты, вероятно, знаешь, что она помолвлена?

      – Уже? – пробормотал молодой Джолион.

      Старый Джолион вышел из кареты и, расплачиваясь с кебменом, в первый раз в жизни дал по ошибке соверен вместо шиллинга.

      Сунув монету в рот, кебмен исподтишка стегнул лошадь по брюху и поторопился уехать.

      Старый Джолион тихо повернул ключ в замке, отворил дверь и кивнул сыну. Молодой Джолион смотрел, как отец вешает пальто: степенно и все же с таким видом, словно он мальчишка, который собирается красть вишни.

      Дверь в столовую была отворена; газ низко прикручен; на чайном подносе шипела спиртовка, рядом, на столе, с совершенно беззастенчивым видом спала кошка. Старый Джолион сейчас же согнал ее оттуда. Этот инцидент принес ему облегчение; он постучал цилиндром ей вслед.

      – У нее блохи, – сказал он, выпроваживая кошку из комнаты.

      Остановившись в дверях, которые вели из холла в подвальный этаж, он несколько раз крикнул «брысь», точно подгоняя кошку, и как раз в эту минуту внизу лестницы по странному стечению обстоятельств появился лакей.

      – Можете