Ожившие камни Аргоса. Гюля Ализаде

кто ты такой, чтобы указывать мне, как поступать! И пристало ли порядочному греку, каковым, вероятно, ты себя считаешь, приставать к чужим невестам?! – с яростью завопила она.

      – Что? – ужаснулась Филомела. – О чем ты, матушка. как, чья невеста?!

      – Алексиуса! – выпалила мать в лицо юноши.

      – Фили, – побледнев, обратился к девушке Леонидас, – что происходит?

      – Я не знаю! Клянусь, Лео! – с ужасом в глазах помотала головой Филомела.

      – Я отдала свою дочь за Алексиуса, парень. так что отпусти ее руку и больше не смей нас беспокоить! Как ты смеешь вообще прикасаться к ней, негодяй?! – продолжала возмущаться Офелия.

      – Матушка, да ты сошла с ума! При чем тут Алексиус? – схватившись за голову, вскричала Филомела. – Зачем ты все это говоришь?!

      – Ты что, забыла, что вчера еще призналась мне в своих чувствах к Алексиусу? – подбоченившись, нагло солгала женщина. – А сегодня утром он посватался, и я, конечно же, согласилась. Он будет тебе хорошим мужем, Филомела, ты и сама прекрасно это знаешь! Так что утри слезы и зайди, наконец, в дом!

      – Матушка, когда такое было?… О чем ты, о чем?! Скажи правду, ведь не было ничего этого! – начала плакать Филомела. – Лео, не верь ей! – взмолилась она, кинувшись к юноше, который с трудом сдерживал себя, чтобы не вцепиться в горло кирии Офелии и не придушить ее – лишь бы не слышать больше ее голоса, ее слов…

      – Хватит уже, Филомела, тащить сюда этого оборванца! – презрительно оглядев Леонидаса с ног до головы, проговорила кириа Офелия. – С этого дня я запрещаю тебе выходить из дома, разве только со своим законным женихом! – гневно завершила свою речь она.

      – Лео, любимый, не бросай меня! – сквозь слезы воскликнула Филомела в ту минуту, как мать схватила ее и толкнула в дом.

      Леонидас хотел было вырвать девушку из рук матери, но остановился. Юноша отвернулся и, не обращая внимания на ее ясно доносящиеся до него мольбы, быстро пошел прочь. С каждым шагом он все слабее слышал голос Филомелы.

      Леонидас побежал, чтобы перестать ее ощущать. Все его тело болело невыносимой мукой унижения и отчаяния.

      «Отдала за Алексиуса! За Алексиуса!» – стучало в голове, в висках и глазах юноши.

      Глава двенадцатая

      Леонидасу надо было осознать то, к чему он совсем не был готов и что случилось так внезапно. Именно в тот миг, когда юноша все-таки решился допустить в свою жизнь другого человека, теперь, когда он чувствовал что-то еще, кроме печали, он уже не смог бы смириться с тем, что потерял эту возможность.

      Как?… Как он смог бы притворяться, что ничего не произошло, или же сделать вид, будто на самом деле вся история с Филомелой не имеет для него особого значения?! Нет, это было невозможно, ведь он уже снес обитель своей души, которая безопасно проживала в ней до этого времени. Теперь же Леонидас стоял один среди развалин этого дома, лицом к лицу с потревоженной душой, в глазах которой он видел лишь молчаливый упрек! Чувство обиды – острой, злой – засело ножом у него в груди…

      Весь день юноша плутал по улицам, не замечая никого вокруг. Ему необходимо было находиться