Кубанский огонь. Николай Свечин

убитых и пятеро раненых. Кто же их тогда подстрелил?

      – Атаман! Он очень злой, правда. Мы его боялись, хотя нас, нерусских, было много, а он один. Варивода… как шайтан.

      – Расскажи, что именно он готовит в городе? Что за угроза? Поджог или взрыв динамита?

      – Атаман хотел сделать пожар. Как тогда, на нефтедобыче.

      – Давай очень подробно: что случилось на нефтедобыче, и где именно.

      Кайтлесов задумался:

      – Э-э… У станицы Ширванской, где именно, не знаю. Перед моим арестом, точный день не помню. Варивода приказал ехать с ним, был и третий, звать Рыжий. Хотя он вовсе не рыжий, светлые волосы у него. Рыжий вез трубу какую-то, приделанную к куску железа. И мешок с седельным чемоданом. Чемодан немного пах нефтью. Но у меня чутье, как у зверя, вот и унюхал. Точно говорю: пахло нефтью, да.

      Лыков спросил о другом:

      – Что значит: труба, приделанная к железу?

      Черкес смешался:

      – Как объяснить? Ну, труба, длинная. Мне по пояс будет, если поставить ее на землю. Толщиной с мою руку. Соединена, есть такое слово? Соединена с опорой… Опора большая, круглая, четыре пальца высотой. Видать, тяжелая. Еще сошки под трубой, как у горского ружья. Вот…

      Лыков с Пришельцевым обменялись взглядами и одновременно пожали плечами. По описанию туземца понять, что это за конструкция, было невозможно.

      – Нарисуй, – потребовал статский советник.

      Кайтлесов взял карандаш и неумело накарябал странную схему. Круг, из него торчит вверх палка и опирается на двуногу.

      – Из черного железа, не клепаная, а такая… целиком. Будто ствол к маленькой пушке.

      – Ладно. Дальше что было?

      – Когда мы подъехали, было еще светло. Ширванская стоит в низине, вокруг лес. А в юрте, где работали нефть, деревья все вырубили. Близко не подобраться – караульщики заметят. Помню, вышка была на холме, качалка моталась туда-сюда… Караульщики, двое лезгин, хотели нас отогнать. При кинжалах и ружьях, сердитые. Мы спрятались в овраге, они и отстали.

      – Сколько было до вышки?

      – Далеко. Половина версты, да. Я остался с коляской, кучер тоже…

      – Стой. Что за кучер? – перебил арестованного Лыков.

      – Который нас вез. Он не городской извозчик был, а сам по себе… не знаю, как сказать.

      – Вольный? На собственном экипаже?

      Горец задумался:

      – Как поймешь? Они с Вариводой хорошо знакомы, да. Шутили, атаман его водкой угощал. Звать Иваном, большой, в синем архалуке. Думаю… думаю, что он при каком-то богатом человеке состоит, возит его.

      – То есть он кучер выезда некоего богача? А не сам по себе? Почему ты так решил?

      – Не могу сказать. Но мне показалось именно так. Коляска богатая, упряжь с серебряными украшениями… Такие только у денежных людей бывают.

      – Продолжай. Ты долго оставался с кучером?

      – Нет. Варивода с Рыжим ушли вперед, к вышке. Трубу и чемодан с мешком взяли с собой… Варивода надел его на плечи.

      – Стой, стой. Как можно мешок надеть на плечи?

      – Там лямки были.

      – Лямки?