Иосиф и Сталина. Семён Ходоров

Эльвира, – в 200 километрах от Казани. Тебе понравится.

      После этого разговора в столовой, ночное время у Иосифа превратилось в бесконечный сериал эротических сновидений, героями которых были он и Эльвира. Его мысли витали в дебрях таинственного леса, из которого они с подругой попадают в одну из комнат загородного дома, где всю ночь напролёт занимаются делами, не имеющими даже отдалённого отношения к физике и математике.

      Однако реальная жизнь изобилует переменами декораций быстрее, чем в сериалах. Эльвира и Иосиф, действительно, приехали на каникулы в Казань. Но никакого леса, никакой дачи и никакой эротики не суждено было проявиться. И отнюдь не потому, что Эльвира кривила душой, предлагая эти прелести жизни своему возлюбленному. Если следовать хронологии развития дальнейших событий, то они выглядели следующим образом.

      Буквально через день после приезда Иосиф пригласил Эльвиру к себе домой. В своих письмах с интерната он писал матери, с которой был больше откровенен, чем с отцом, что у него появилась фантастическая девушка, которую он очень любит. Мама Соня писала сыну в ответ, что ему всего 17 лет, что рано ещё влюбляться, что, одним словом, его посылали в Москву не жениться, а учиться. Она даже вспомнила в письме рассказ отца. Оказывается, один из его сокурсников, влюбившись в работницу ткацкой фабрики, бросил третий курс мединститута, приговаривая при этом:

      – Если любовь мешает учёбе, так брось её, проклятую, эту учёбу.

      В ответ Иосиф писал, что любовь и учёба это вещи дополняющие, а не взаимоисключающие друг друга. Соне не очень нравились такие высказывания сына, но, когда Эльвира переступила порог её дома, она тут же поняла, что из-за этой очаровательной девушки можно бросить не только учёбу. Отец Иосифа, доктор Марк Перельман, всегда подчёркивал, что своё мнение о женщине он выносит не по её внешнему виду, а только тогда, когда она начинает говорить. Он, конечно, имел в виду не скорость и не количество выскальзывающих слов из её рта, а их качественную составляющую. Но и в этом ракурсе Эльвира была неотразима. Соня заметила, каким радостным блеском очерчивались глаза Марка, когда он разговаривал с подругой сына. Сразу же стало ясно, что с ней есть о чём поговорить и что вышеуказанная составляющая была у неё на должном уровне.

      Омрачила званый ужин у семьи Перельман лишь одна фраза, произнесённая Эльвирой. Когда кто-то за столом вспомнил, что сегодня рождество христово, она приподнялось со своего места и тихо, но внятно, произнесла:

      – Я прошу прощения, но это ни ваш и ни мой праздник.

      Отец Иосифа, хитро прищурив глаза, спросил:

      – Почему не наш, понятно. А вот, почему не твой, Эльвирочка?

      – Да потому, что мы все живём в дружной семье народов СССР, – потупив глаза в стол, ответила она. – По этой причине, приход в религиозные храмы не приветствуется. Это, во-первых. Во-вторых, я по национальности татарка, хотя в мечеть тоже не хожу, как, полагаю, и вы не посещаете синагогу.

      Это