Гражданин СССР. Анатолий Сарычев

по старому, в Мерве, был район, который так и назывался Гяур-кули, где жили все иноверцы.

      А вот в Бухаре евреям было немного легче жить. Еще в шестнадцатом веке евреям в Бухаре была выделена обособленная территория, которая называлась Махалляи Кухна ^[76], в то время как мусульманские кварталы назывались «Гузарами», а кварталы, в которых жили евреи так и назывались махалля.

      Разница заключается в том, что квартал – составная часть города, а слобода, то есть по-узбекски, махалля, подчеркивает ее автономность, изолированность от остального города. То есть это городок, в городе, своего рода микрорайон со своим укладом, своей жизнью. А вот Самарканд в начале восемнадцатого века сильно обезлюдел. С занятием Надир – Шахом Самарканда в город начали стекаться большое количество лезгин, турок, афганцев, иранцев, которые были в составе разноплеменного войска шаха. А так как евреи пользовались благосклонностью Надир – Шаха, то и очень большое количество евреев стало приезжать в города Средней Азии. Если в Бухаре евреи селились компактно, то в Самарканде такого расселения на первых порах не было. Евреи селились в самаркандских гузарах Шох Каш, Чар-рага, Новадон и Кош-хауз. И это несмотря на запреты селиться евреям в мусульманских гузарах! – темпераментно рассказывала бабушка, демонстрируя не только великолепную память, но и живость изложения.

      – В Самарканде даже действовала до тысяча восемьсот восьмидесятого года синагога в гузаре Кош-Хауз! – вставая, выдал отец.

      Вся семья, кроме бабушки и Бориса дружно поднялись, и ушли в дом.

      Проводив взглядом спину отца, который последним ушел с веранды, Борис придвинувшись ближе к бабушке, негромко сказал:

      – Сегодня меня вызывали в КГБ и приказали вернуть вещь, которая есть у нашей семьи! – без околичностей заявил Борис, смотря на бабушку.

      – Прошло почти шестьдесят лет, и разговор снова зашел об этой вещи, которая хранится в нашей семье уже больше пятисот лет! – покачала головой бабушка, вставая со своего места.

      – Тебя проводить? – спросил Борис.

      – Сиди здесь и жди! Завари лучше свежий чай! – жестко заявила бабушка, быстро идя в свою комнату.

      Борис только успел поставить на стол чайник с горячим чаем, как вернулась бабушка и положила на стол темный кожаный мешочек. Развязав тесемки, бабушка высыпала на стол четыре черных металлических кружка.

      – Что это такое? – удивился Борис, беря один тяжелый кружок, размером с пятикопеечную монету.

      Внутри кружка были выдавлено изображение головы мужика с каким-то странным шлемом на голове. На втором кружке была изображена колонна с двумя фигурами по бокам.

      Борис поднял голову и внимательно посмотрел на бабушку.

      – Если я правильно понял, то передо мной старинные печати. И за этим охотится КГБшник?

      – удивился Борис, аккуратно складывая печати в мешочек.

      – Это не просто печати, а подлинные пресс-формы для изготовления