Финтифля. Рассказы. Наталия Гилярова

а я – порядочный человек. Тетя Катя меня уважает. А ты не приходи, а то мне сразу домой хочется…

      – Но по праву кошек на помойке я могу видеть тебя?

      – Искушать человека – большая греховность.

      – Это тебя тетя Катя научила?

      – Нет, я сам понимаю. Меня воспитувать не надоть, – с гордостью произнес братик.

      Аленушка листала телефонный справочник. Ей попалась жирная строка: «SOS! Звоните о пропавших детях 401-99-82». Рванулась было к телефону, но уронила руки. Все равно сидящие в обыкновенных конторах не поймут, какая беда стряслась с Ванечкой. Никто на свете не мог его понять. Никогда. Сколько ни объясняй. Ребенок пропал. Во всем пустом мире осталось только одно подобие надежды – дикое, гротескное.

      Аленка позвала профессора Любушку.

      – Я тебе помогу, – заверила Любушка, – недавно я одну женщину, Зину, спасла. Ее мужик почище твоего – взял все деньги и спрятался на чердаке. После моего сеанса чердак провалился в лифт. Теперь тебе недолго страдать.

      – А мужик? – испугалась Аленка.

      – Мужик? – задумалась Любушка, – пришел на чердак, а чердака нетуть. Ну, он домой вернулся, повинился.

      Любушка зажгла пять свечей, пронзила их иголками, и стала греть ножи, читая заклинания. Аленка рассеянно наблюдала.

      – Я ничего не понимаю. Как он мог? Он же невинный как младенец, – допытывалась Аленка в надежде, что Любушка понимает больше Сансаныча и посвящена во все тайны тети Кати. – Наверное, не нужно было покупать ему кокосы? Может быть, обычные орехи были бы полезнее?

      – Ты не думай, справедливость есть. Он уже наказан, – ухмыльнулась Любушка, – вот, я вижу в хрустальном шаре третьим глазом. Опаршивел весь, сидит голодный, чешется и хнычет. А Петровна бормотуху пьет, и поносит его, дармоеда.

      – Так с Ванечкой нельзя! Он такой ранимый, – заплакала Аленушка, – что же он не убежит?

      – Так он же того немножко…

      – Джесси, домой! Джесси, домой! Джесси, Джесси… – причитал сосед.

      Аленка замотала головой, потешно сжала губы, нос и брови в страдальческую гримаску.

      – А может быть, про корову была правда? Ну, что он корову зарезал? И этим все объясняется?

      Финтифля

      Ольга живет так: у нее прозрачные нарисованные глаза. Спозаранку она уходит на фирму. На особой полке в кухне хранит маленькие блестящие пакетики с душистыми чаями. Комната усыпана ее визитными карточками, там под шапкой-короной – ее имя золотыми кудрявыми буквами, и должность – «косметолог-эстетист». Особенно она гордится вторым словом, совсем новеньким. Значение первого она объясняла Олегу еще давно, а про второе он так и не спросил – не успел. Да, еще у нее изящные туфли. Стопочка дамских романов в изголовье кровати. По вечерам звонят клиентки, и для них она подвешивает на язык чистый голос.

      Когда-то Олег поверил, что она нездешняя, и с трепетом шагнул за ширму – в ее мир. А он оказался тем же самым. И она – из того же теста, только приторного. А сын