Мой орк. Лора Вайс

пару минут послышался последний вздох, и сердце ее остановилось. Фаргар тогда обнял мать, уткнулся носом ей в волосы.

      – Я клянусь, – снова и снова повторял клятву.

      Этим вечером в деревне царила тишина. По закону никто не имел права говорить кроме скорбящего. Но Фаргар тоже молчал, наблюдая, как огонь пожирает тела отца и матери. Воины принесли вожака, дабы предать огню. И когда прах, подхваченный ветром, рассеялся в воздухе, сын Радула повернулся к Унарагу.

      – Я хочу видеть головы предателей.

      – Мы их отыщем. Я уже отправил лучших следопытов.

      – Хорошо.

      – Фаргар. Нам надо уходить.

      – Нет. Я пообещал матери отомстить.

      – Ты еще молод и слаб для вожака, тебе надо набраться опыта, повзрослеть. И я помогу, власть должна остаться в твоих руках. Но люди Арвига теперь не оставят в покое, они нанесли удар в самое сердце клана. Нам лучше отступить, на время… А когда ты будешь готов ответить, мы вернемся.

      – И куда мы пойдем?

      – В горы.

      А Тайли с матерью на рассвете следующего дня прибыли в Аранхарм. Город встретил суетой, шумом. У ворот выстроились повозки прибывающих отбывающих, из-за чего пришлось постоять, но когда привратники заметили правительственную карету, поспешили пропустить. Люди толпились везде – на городской площади, на рынке, у таверн. Дети с криками и смехом носились по улицам.

      Тайли отвыкла от этой жизни, все-таки больше полугода провела в лагере. Она кривилась от громких звуков, вздрагивала.

      – У тебя болит голова? – погладила ее по волосам Тара.

      – Да. Здесь очень шумно.

      – Потерпи еще немного, скоро мы прибудем домой.

      Карета проехала через весь город и остановилась у высоких кованых ворот.

      Правительственные владения раскинулись вдоль западной стены, за коей проистекала бурная река, и заканчивались у ворот, что вели к драконьей ферме – основному источнику дохода Аранхарма. На ферме трудились лучшие укротители и селекционеры, ежегодно здесь появлялись на свет десятки драконов, каким не было равных по силе, грации, красоте.

      – Вот мы и дома, – Тара вышла на улицу.

      Тайли тоже вылезла из кареты, нехотя огляделась. Каменный чертог в четыре этажа смотрелся величественно, окна третьего и четвертого этажа как раз выходили на реку с фермой. А какие здесь сады, ухоженные цветущие круглый год. Отцветают одни растения, следом зацветают другие. Вон и качели висят под старым вязом, дожидаются хозяйку. Но все равно на душе так грустно, так горько.

      Слуга проводил жену правителя в дом.

      – С возвращением, госпожа, – склонился смотритель, а за ним остальная прислуга, коих насчитывалось порядка двадцати человек.

      – Благодарю, Арнет, – улыбнулась Тара.

      А девочка поспешила в свою комнату, даже слуг не поприветствовала. Тайли вбежала по мраморной лестнице на третий этаж. Как же здесь светло… Солнечные лучи отражаются в реке, и весь этот мощный поток света устремляется в окна. Тогда перед глазами возник Карстовый лес, где всегда царит полумрак, где туман стелется