Архитектор и монах. Денис Драгунский

Но вы меня извиняете? Скажите, скажите, – напирал он, – вы меня извиняете?

      – Извиняю, разумеется, – я пожал плечами.

      – Отлично, – сказал он. – Итак, что вам угодно?

      – Нет, это вам что угодно?! – возмутился я.

      – Не понимаю ни хрена собачьего, – сказал он на отвратительном венском диалекте, внезапно, только эти слова.

      – Это мой столик.

      – У вас есть собственность на столики в этом кафе? – усмехнулся он.

      – При чем тут собственность? Вы же видите – здесь лежит газета, спички и табак. Ясно, что кто-то уже сидит за этим столиком. Маленькому ребенку ясно, тупому мужику-крестьянину ясно! – я почему-то стал распаляться. – Любому ясно, что столик занят! – я перевел дыхание, постарался успокоиться, ввести себя в рамки, хотя мне это трудно далось, обычно меня выводят из себя вот такие мелочи и вот такое непробиваемое хамство.

      – Я не маленький ребенок и не мужик-крестьянин, как вы изволите видеть, – расхохотался он. – Должно быть, поэтому я так непонятлив.

      – Послушайте, милый молодой человек. Здесь, в этом кафе, кроме нас с вами, нет ни одного посетителя. Смотрите, здесь еще, – я обернулся, – здесь еще шесть столиков. Вот, например, этот замечательный удобный стол, с двумя диванчиками, чем он вас не устраивает? Почему надо было непременно садиться за стол, где лежит чужая газета? Чужой табак и чужие спички?

      – Я просто давно хожу в это кафе, – сказал он. – И привык сидеть у окна.

      – Хорошо, – сказал я. – Отлично. Прекрасно. Не драться же мне с вами из-за таких глупостей. Пожалуйста. Сидите, любуйтесь пейзажем!

      Я рукою указал на окно, где виднелся угол стены и кусок мостовой, взял свои пожитки и перенес за другой стол – за тот, с двумя диванчиками.

      – Господин кельнер, – сказал я буфетчику, – я пересел вот сюда. Скоро ли мой кофе, моя вода и мои булочки? Воду с булочками сначала, кофе немного погодя.

      – Момент, – сказал буфетчик. – Один момент.

      Я захотел сразу закурить, что называется, от нервов. Вытащил из кармана футляр, вынул из него трубку, выковырял из нее крохотный бумажный кляп. Но снова вспомнил, что с утра у меня ничего в желудке не было. Курить натощак вредно, сколько раз самому себе повторять. Поэтому я пристроил трубку в пепельнице, подперев ее спичечной коробкой.

      Молодой человек подошел к моему столику.

      – Да, – сказал он. – Вы правы. Этот столик гораздо уютнее. И сидеть мягче.

      И сел напротив меня, как раз в тот момент, когда кельнер принес большой стакан воды.

      Он тотчас же схватил стакан и сделал несколько глотков. Он пил воду, как молоко или как бульон, – казалось, он ее не просто пьет, а насыщается ею.

      – Что вы на меня смотрите? – сказал он, отирая воду с усов. – Я заказал себе стакан воды, да, я себе заказал воду. Мне так кажется.

      Мне показалось, что он готов заплакать.

      Кельнер принес булочки.

      – Еще четыре булочки, пожалуйста, – сказал я. – Еще кофе со сливками и стакан воды.

      – Только не надо меня подкармливать, –