Архитектор и монах. Денис Драгунский

утром он вышел из гостиницы.

      Сказал своему помощнику, отцу Игнатию, что хочет пройтись в одиночестве.

      Ноги сами привели его в кафе «Версаль».

      Тем более что это было недалеко.

      Буквально три квартала, два поворота.

      Вот и вывеска.

      Он остановился и послушал, не бьется ли у него сердце. Оно совсем не билось. Он даже взял себя пальцами правой руки за левое запястье. Пульс был. Тихий и ровный-ровный. Он вошел в маленький пустой зал и сразу сел за круглый столик лицом к окну.

      Итак, он вошел и сел.

* * *

      То есть я вошел и сел.

      Господин репортер, если вы хотите понять, что здесь произошло, давайте начнем с самого начала, то есть с того момента, как я вошел в кафе «Версаль».

      Итак, я вошел и сел.

      Подошел официант.

      – Изволили приехать на конгресс? – спросил он, подавая мне книжечку меню.

      – Вы уже всё про меня знаете, – сказал я. – Однако интересно, откуда?

      – Вена – город конгрессов, – сказал он.

      – Швейцария – страна гор и озер, – сказал я и раскрыл меню. – Рим, если вам угодно, – город женщин и велосипедов.

      – О! – сказал официант. – Так и есть! Итальянки, о!

      Да, да, разумеется. Америка – край автобанов и ку-клукс-кланов. Вена – город кофе и булочек. Оперы и психоанализа. Усатого кайзера Франца-Иосифа и вечного страха австрияков перед пруссаками. Такими же усатыми.

      Этого я, конечно, не сказал вслух. Хотя хотелось. Странное веселье охватило меня. Хотелось шутить, каламбурить, перебрасываться остротами. Веселье, не подобающее моему возрасту и сану.

      Поэтому я сказал:

      – Да, да, конечно. Вы угадали. Я приехал на конгресс Европейского совета церквей. Кофе, пожалуйста.

      – По-венски?

      – Ну да, разумеется. Ведь в Вене любой кофе – венский. Таково его, как бы это выразиться, гражданство. Ныне в республике, разумеется. В империи таковым было его подданство. Даже турецкий или эспрессо италиано – все равно венский. Булочки тоже венские. Даже если они французские.

      Официант уставился на меня, постукивая карандашом по блокноту.

      Почти как этот репортер, который не Клопфер.

      – Что? – спросил он.

      – А? – спросил я.

      – Так вам кофе по-венски? Или по-турецки?

      К сожалению, эспрессо италиано предложить не можем, у нас сломалась машина.

      Он мне уже надоел: настырный и тупой одновременно.

      – Венский кофе по-турецки, – сказал я.

      Он постоял, почесал нос, поставил в блокноте крестик и ушел.

      Его долго не было.

      Я повернулся к стойке. Зал был пустой и полутемный – хотя, наверное, мне так показалось после яркой улицы. Из окна был неплохой вид, поэтому я сел лицом к окну. Почти как старая Вена, приятно посмотреть. Вообще весь квартал очень приятный, потому что старый. Сохранились дома столетней, а то и двухсотлетней давности – мне кажется, этот квартал нарочно решили оставить в музейном состоянии. Никаких новых домов, никаких этих длинных шестиэтажных фасадов с широченными окнами