Трещина во времени. Мадлен Л`Энгл

Мурри. – И ты отлично знаешь, что я не разрешаю тебе уходить за ограду без разрешения, Чарльз.

      – Знаю, – кивнул Чарльз. – И это одна из причин, по которой я тебе ничего не сказал. Я просто не подумал о запрете, когда погнался за Фортин-брасом. И тогда я решил: ну что ж, все равно я их приберегу на крайний случай.

      Новый удар ветра так налетел на стену, что весь дом содрогнулся, и в тот же миг окна залили потоки дождя.

      – Что-то не нравится мне этот ветер, – с тревогой заметила Мэг. – Наверняка с крыши сорвет пару кусков жести.

      – Мэг, этот дом уже простоял целым и невредимым две сотни лет, – возразила миссис Мурри, – и я думаю, что он продержится еще немного. Этот холм встречает уже не первую бурю на своем веку.

      – Но сегодня же это ураган! – жалобно заныла Мэг. – По радио все время повторяли про ураган!

      – На дворе октябрь, – не сдавалась миссис Мурри. – А в октябре всегда бывают штормы.

      Не успел Чарльз Уоллес передать Мэг ее бутерброд, как Фортинбрас выскочил из-под стола. Он низко угрожающе зарычал, и все увидели, как шерсть у него на загривке встала дыбом. Мэг почувствовала, как по спине побежали мурашки.

      – Что случилось? – испуганно воскликнула она.

      Фортинбрас не сводил взгляда с двери в старую лабораторию миссис Мурри, под которую переделали бывшую маслобойню. Из нее дверь выходила на задний двор, однако миссис Мурри давно приучила свою семью попадать в дом либо через парадное крыльцо, либо через дверь гаража, но не через ее лабораторию. Но Фортинбрас рычал именно на дверь в лабораторию, а не в гараж.

      – Мама, ты ведь не забыла колбу с какими-нибудь особо вонючими реактивами над горелкой Бунзена? – вежливо поинтересовался Чарльз Уоллес.

      – Нет, – поднялась с места миссис Мурри. – Но я все равно пойду посмотрю, что так насторожило нашего Форта.

      – Это бродяга, – нервно выпалила Мэг. – Я уверена, что это бродяга!

      – Какой бродяга? – спросил Чарльз Уоллес.

      – Сегодня на почте все только и говорили о том, что какой-то бродяга мог украсть простыни с веревки у миссис Бунскомб.

      – Ну, значит, нам сегодня не грозит спать на голых матрасах, – весело заметила миссис Мурри. – Потому что в такую погоду даже бродяга носа наружу не высунет.

      – А что, если именно для того он и высунет, – захныкала Мэг, – чтобы не оставаться снаружи?

      – В таком случае я предложу ему переночевать в сарае, – заявила миссис Мурри, решительно шагнув к двери.

      – Я с тобой! – от испуга Мэг чуть не визжала.

      – Нет, Мэг, ты останешься с Чарльзом и съешь свой бутерброд.

      – Съешь! – передразнила Мэг, когда миссис Мурри скрылась в лаборатории. – И она считает, что я могу сейчас есть?

      – Мама не даст себя в обиду, – возразил Чарльз Уоллес, – физически уж точно, – он уселся в папино кресло так неловко, что его ноги ударились о ножки кресла. В отличие от многих своих сверстников Чарльз Уоллес умел сидеть не шелохнувшись.

      Через несколько минут, показавшихся Мэг вечностью, миссис Мурри вернулась и вежливо придержала