Мятеж на окраине галактики. Роман Злотников

низкорослые животные с густой и длинной шерстью. На опушках и полянах они увидели высоченные кучи срезанной травы. А в самом селении им то и дело попадались под ноги многочисленные стаи водоплавающей птицы. Вся эта живность совершенно не боялась людей и подходила так близко, что глаза Торрея невольно зажглись охотничьим азартом.

      Чем ближе был центр поселения, тем больше народу высыпало посмотреть на вновь прибывших. В отличие от куклоса все были одеты столь пестро и разнообразно, что у мальчика зарябило в глазах.

      Наконец Иззекиль остановил коня и спешился. Перед ними возвышалось строение, искусно втиснутое или, скорее, вписанное в промежуток между двумя раскидистыми дубами. Оно было увенчано прямоугольной башенкой с высокой пирамидальной крышей. В башенке висела странная конструкция, представлявшая собой вытянутую металлическую оболочку с длинным куском металла внутри.

      Иззекиль воткнул свою стреляющую палку в кожаный чехол, притороченный к седлу, снял шляпу и, как он это делал уже не раз за время похода, последовательно прижав сомкнутые горстью пальцы ко лбу, животу и обоим плечам, двинулся вперед. В этот момент дверь отворилась, на пороге появился седой пожилой мужчина, одетый в длинную, ниспадающую многочисленными складками одежду. Иззекиль остановился перед ним и опустился на колени.

      – Я вернулся, отец мой.

      Так закончился их путь…

      Они жили на ферме Иззекиля уже два месяца. Его жилище напоминало куклос гораздо больше, чем остальные строения селения. Да и располагалось оно гораздо дальше от церкви, чем остальные дома. Строго говоря, оно было построено далеко за пределами селения, за густым перелеском, заросшим таким колючим кустарником, что Уимону он иногда казался Барьером. Вот только Барьер пожирает любую живность, а этот перелесок буквально кишел пичугами, ящерицами и иными мелкими тварями. А тут еще и лестницы… Да и прирученной живности у Иззекиля жило как бы не поболе, чем в большинстве домов Нью-Питтесберга. Так интересно называлось это поселение.

      Большая часть их дня была заполнена уходом за животными. И хотя отец по-прежнему не испытывал к прирученным животным ни толики привязанности, но и он мало-помалу привык. Так что выражение отвращения почти не появлялось на его лице. А Уимону вся эта возня с животными доставляла огромное удовольствие. Животные отвечали ему взаимностью. Даже Иззекиль удивлялся тому, что лошади, коровы и овцы при виде мальчика радостно тянули к нему свои морды и нежно всхрапывали, а собаки, стоило ему только бросить на них ласковый взгляд, следовали за ним по пятам и, виляя хвостами, улучали момент и облизывали ему нос.

      По вечерам Иззекиль усаживал пленников в кресла и, торжественно раскрыв толстую тяжелую книгу, начинал нараспев читать:

      – «…И сказал Господь Моисею: пойди к фараону и скажи ему: так говорит Господь: отпусти народ Мой, чтобы он совершил Мне служение.

      Если же ты не согласишься отпустить, то вот, Я поражаю всю область твою жабами.

      И