Мелькадрики. Михаил Блехман

обжигают. Пекло – одуреть. Бабы пашут, говорят: сделай то, сделай это. А он – стоит с открытым ртом, ни туда, ни отсюда.

      Как-то вылез обратно, до дому доплёлся, дверь отпер и прямо в коридоре под вешалкой вырубился.

      Жена, Светка, с работы вернулась, запыхалась, сумки прёт, а тут – дверь настежь, муж на полу. Она его ругать: алкаш, зараза, вообще совести нет. Не то что на ноги его поднять не может, а и до дивана не дотянет. Ну, Ваня – ты же знаешь – мужик здоровый. Соседа пришлось звать на диван парня укладывать.

      Сутки проспал. Зарёкся после этого на кирпичный завод ходить. Никаких отгулов не хочет. Можете, говорит, увольнять к чёрту. Жизнь всё равно, говорит, дороже.

      Ну, да ладно, отвлёкся я. Сгребаем мы с Петькой гнилую капусту и выносим, сгребаем и выносим… Вид у нас – тот ещё: фуфайки, ушанки, рукавицы как у дворников.

      Всё нормально, вокруг тишина. Зима, морозец, сугробы, солнышко светит. Тягаем и разговариваем, как обычно.

      И вдруг – вы не поверите: со второго этажа – а этаж высокий такой – вылетает Анна Никодимовна, завгруппой наша. Летит – представляете? Она вообще-то женщина видная, крупная, росту мужского, комплекции начальственной. В шубе специальной, для кагат, в шапке старой меховой, в сапожищах. Руки расставила, в каждой руке – по здоровенной сумке с капустой.

      Где она хорошие кочаны нашла невонючие – до сих пор удивляюсь. Они ведь обычно все на кагатах сгнивали, до магазинов не доходили. Ну, чего только для семьи не сделаешь. Без капусты-то в хозяйстве никак, сами понимаете. А вынести не разрешают, отберут. Ещё и телегу на работу накатают.

      Она и решила из окна сигануть. Там под окном сугроб здоровенный был, так что вообще-то не опасно было.

      Ну, смотрим мы с Петькой – аж дух захватывает: летит из окна Анна Никодимовна, руки расставлены, в каждой руке по здоровенной авоське с капустой. Вся в чёрном, а вокруг снег белый. Как птица парит, зависает в воздухе и прямо в сугроб планирует. По грудь под снег ушла.

      Мы обомлели.

      И вот тут произошло самое неожиданное событие. Вдруг, откуда ни возьмись, вокруг сугроба как грибы выросли двенадцать – именно двенадцать, я несколько раз пересчитывал, – начальников. Вы только себе представьте: крупные, в хороших пальто, и все как на подбор – в пыжиковых шапках. А тогда ведь как: если человек в треухе, как Петька, или в кролике, как я, значит – так себе, инженеришка или работяга. А вот если в пыжике – это или торговый работник, или начальник.

      Мы с Петькой поразились: до этого, кроме капусты, ничего не было, а тут – сплошное начальство, ровно двенадцать человек. Блок, да и только.

      Окружили сугроб с Анной Никодимовной, акт составляют. Видно, думали хотя бы пристыдить, но не вышло у них. Она им достойный отпор дала.

      – Мне, – говорит, – всё равно терять нечего.

      Единственное, что им удалось – это отобрать капусту. Во-первых, они всё-таки начальство, а она, хоть и беспартийная, но завгруппой, так что было что терять. А во-вторых, народ её тоже не сильно поддерживал: хоть и по-геройски прыгнула, а капусты не только ей хотелось. Что она, лучше других? Да вот только где её взять на всех, капусту?

      Обсудили