Легион. Юпитер Вербицкий

неожиданное резкое сжимание ее железного горла в жилистой руке хозяина, но все-таки по своему кроватному малодушию немного прогнулась под быстрым стартом, на который пошел, казалось, неожиданно для самого себя хозяин.

      Старт его на дистанции прошел в крайней степени успешно и забег до двери (который хозяин так лихо начал и который неизбежно должен был закончится вопросом охрипшего хозяина о том, кто так неожиданно пришел и позвонил в его двери) явно должен был оказаться быстрым и в крайней степени не долгоиграющим. Изрядно потрепанные временем тапки хозяина стояли под кроватью и были нарочно жестоко отброшены им в стену, как показатель то ли ненависти к самим этим бедным прохудившимся тапкам, то ли к неохотному походу хозяина к входной двери.       Старт его на дистанции прошел в крайней степени успешно и забег до двери (который хозяин так лихо начал и который неизбежно должен был закончится вопросом охрипшего хозяина о том, кто так неожиданно пришел и позвонил в его двери) явно должен был оказаться быстрым и в крайней степени не долгоиграющим. Изрядно потрепанные временем тапки хозяина стояли под кроватью и были нарочно жестоко отброшены им в стену, как показатель то ли ненависти к самим этим бедным прохудившимся тапкам, то ли к неохотному походу хозяина к входной двери.

      Отбросив лишние интимности с надеванием на свои задние лапы тапок, хозяин неистово скрипуче начал идти по дощатому полу квартиры, не поднимая длинных когтей и издавая ленивым протаскиванием их над гладью крашенных дощечек страшно раздражающий скрежет. Нездоровое лязганье отросших неухоженных когтей по перекрашенным на добрую сотню раз половицам было отдельными отзвуками крайне схоже со скрипом эмали зубов при сильной злобе и непомерном негодовании одного человека на другого при таком обыденном каждодневном явлении бесчеловечной человеческой натуры, как зависть. Он заметил краем глаза, неспешно проходя около стены, на которой то там, то тут болтались оборванные клоки отклеившихся разодранных на куски обоев, уставших всю свою сознательную жизнь висеть на холодной темно-серой шершавой бетонной стене. Рассохся крепкий богатырь-клей, который словно грозный гигантский атлант держал вместе две противоположности (бумажную и бетонную), но невечный силач, как обычный смертный, повалился от старости и не удержал над собой бумажный свод, отпустил его в свободную от бетонной стены жизнь.       Отбросив лишние интимности с надеванием на свои задние лапы тапок, хозяин неистово скрипуче начал идти по дощатому полу квартиры, не поднимая длинных когтей и издавая ленивым протаскиванием их над гладью крашенных дощечек страшно раздражающий скрежет. Нездоровое лязганье отросших неухоженных когтей по перекрашенным на добрую сотню раз половицам было отдельными отзвуками крайне схоже со скрипом эмали зубов при сильной злобе и непомерном негодовании одного человека на другого при таком обыденном каждодневном явлении бесчеловечной человеческой