Невеста эльфийских кровей. Алина Углицкая

качнул головой:

      – Нет. Но ты голодна.

      Это была абсолютная правда.

      Ринка колебалась. Сидеть за одним столом, так близко к нему… Сможет ли она есть под этим тяжелым, назойливым взглядом?

      – А ты?

      – После тебя.

      Так себе перспектива.

      – Будешь смотреть мне в рот?

      – Нет, пойду в душ.

      Щеки Ринки вспыхнули ярким румянцем. Она же выплескала всю воду! Нужно предупредить…

      Но вместо этого язык сам замолол:

      – А как же рана? Может, я все-таки посмотрю? Вдруг нужно перевязать…

      – Не нужно, – отрезал мужчина, вставая.

      Он отошел от стола и начал раздеваться, с совершенно бесстрастным лицом снимая себя одежду предмет за предметом и аккуратно складывая на стул. Первым снял перевязь, повесил на спинку. Почти любовно погладил меч, положил в изголовье кровати. Сев, снял сапоги. Затем стянул через голову кольчугу, стеганый поддоспешник и выпростал из-за пазухи рубаху.

      Дальше Ринка смотреть не стала. Внезапно смутившись, она мышкой прошмыгнула к столу. Опустила голову, чтобы спрятать пылающее лицо, и взяла кусок хлеба.

      Но где-то внутри зрело робкое любопытство. Хотелось повернуться и посмотреть, как этот могучий, пугающий человек выглядит без одежды.

      Но Ринка оправдывала это грешное желание заботой о самочувствии своего спасителя.

      Она глянет только одним глазком. Не из праздного любопытства! Ей нужно убедиться, что его рана не представляет опасности…

      Не выдержав, она оглянулась.

      Брент стоял у кровати в одних полотняных штанах, повернувшись спиной. По его богатырской спине, бугрящейся мышцами, танцевали блики свечей. Но не это заставило девушку беззвучно ахнуть.

      От пояса Брента вверх шла черная татуировка. Ствол дуба, оплетенный колючей лозой. К лопаткам он переходил в раскидистую крону, на которой неизвестный мастер с особой тщательностью выписал каждый листочек. Необычайно реалистичные ветви и лозы оплетали плечи и руки мужчины. И что-то подсказывало, что они продолжаются у него на груди.

      С трудом оторвавшись от созерцания рисунка, Ринка поискала глазами рану.

      Ее не было. Ни малейших следов.

      Если не считать рубец в районе печени, который уменьшался и белел на глазах.

      Как зачарованная, Ринка уставилась на него. И не заметила, что Брент обернулся, не почувствовала его взгляд.

      – Насмотрелась?

      Спокойный голос обрушился ушатом холодной воды.

      Девушка вздрогнула, ее взгляд заметался, щеки предательски заалели.

      – Я… я только хотела…

      Он не дослушал. Ему было не интересно, что там думала юная полукровка, никогда не видевшая голых мужчин.

      Развернувшись, Брент направился к занавеске, отделявшей уборную.

      – Когда я вернусь, – услышала Ринка, – ты должна быть в постели.

      И ждать…

      Разумеется, последнее она додумала сама. Брент ничего такого не говорил, но это было неважно. Воображение девушки заработало с утроенной силой, когда занавеска закрылась за ним.

      Он такой… большой. Просто