Притаившаяся смерть Москвы. Виталий Матвеевич Конеев

с ним.

      – Эй, кто ты?– громким шёпотом спросил старший.

      – Я человек, – шёпотом ответил Женя и деловито взял за ручки оба чемодана.

      – Я вижу тень. Она взяла наше добро.

      – Ты девка?– спросил старший.

      – Да, – сказал юноша и посмотрел по сторонам, думая о том, куда ему сейчас направиться.

      Он слышал топот ног двух бежавших в башне полицейских.

      – Эй, девка, – заговорил старший. – Беги с чемоданами в заводской корпус. Там стоит наша машина.

      – Но ведь это добро не ваше…

      Женя едва не ахнул, только в этот момент догадавшись, что произошло над его головой…Бандиты «забили стрелку», а вторая банда выдала их полиции и приготовилась поймать на брезент чемоданы. Если он сейчас выполнит просьбу второй банды, то они убьют его, как свидетеля их преступления. Но если вторая банда пощадит его, то первая – никогда! А полицейские за взятку назовут его имя первой банде, которая начнёт искать Женю. И однажды… Он вздрогнул, мысленно увидев, как к нему на улице подошёл с вежливой улыбкой на интеллигентном лице мужчина и молниеносно вонзил в грудь нож.

      – Эй, девка! Что ты заткнулась?

      Женя медленно попятился от кучи мусора.

      – Эй, девка, не дури. Мы тебя найдём. Ты будешь просить меня о смерти.

      – Вот с этого, товарищ бандит, и начал бы свой разговор, – тонковатым, визгливым шёпотом ответил Женя.

      – Ну, всё, девка. Я тебя заказал. Тебе хана. Я тебя всё равно найду.

      Но Женя не слышал слова угрозы, так как коридор первого этажа наполнился грохотом топота тяжёлых ботинок, а он сам метнулся из коридора в комнату, с чемоданами в руках, закрыл за собой дверь и через окно выскочил во двор административного корпуса.

      Женя был честным юношей, каковые уже начали нарождаться в воровской стране. Во время бега он понял, что в его душе неосознанно пробудился инстинкт крадуна, который передался ему через гены от многих поколений его рода. По этой причине Женя взял то, что «плохо лежало». А теперь нужно было исправить свою ошибку: вернуть добро хозяину, не только из страха перед бандой. Он знал, что всю оставшуюся жизнь его мучила бы память о воровском поступке. А Женя уже давно заметил, что жить по совести очень хорошо. Но он, стремительно мчась по Промышленной зоне, ощущал в душе сильное желание посмотреть на добро в чемоданах, хотя и догадывался, что это не честно по отношению к хозяину добра.

      Ему преградили дорогу железные тележки с чугунными колёсами, на которых когда-то рабочие развозили по цеху тяжёлые заготовки и продукты умственного и физического труда. Женя бросил чемоданы на тележку, оглянулся, прислушался, отметив с досадой, что он вёл себя, как опытный крадун.

      Далеко за его спиной раздавались крики, звучали команды, рёв машин и крик Смаги:

      – Не смей, Смольный! Убери камеры, а то я пойду на крайность!

      Однако камеры были включены, и шёл прямой репортаж в эфир, поэтому Смага, строго глядя в объектив камеры, сказал в микрофон, протянутый ему Смольным:

      – Прошу по – хорошему: не мешайте трудовым будням полиции. Идёт плановая