Моё наследство. Марина Хробот

коллекцию фарфоровых ажурных статуэток, прикидывая чего же такого можно было украсть на заводе, чтобы всё это купить. Строительные плиты машинами вывозить что ли? Я скромно потупила взгляд.

      – Эта квартира, и всё что в ней – наследство. У меня пятнадцать дней назад умерла тётя.

      – Слышал о твоей тёте, слышал. – Ворчал следователь. – Так, давай садись, начнём записывать всё заново. Откуда ты ехала? Куда?

      Я села напротив майора, выставив больную ногу вперёд и поглаживая собаку, запрыгнувшую мне на колени. На заполнение протокола ушло всего полчаса. За это время пару раз заходили другие полицейские, шепотом докладывали Сергею Дмитриевичу о продвижении расследования.

      Стервочке надоели мои нервные руки. Она спрыгнула с колен и носилась по квартире, подняв хвост и тявкая на мужчин.

      К концу допроса появилась мама. У входной двери она оттолкнула высоченного полицейского, метнулась ко мне, прижала к своей груди мою голову и гладила, гладила. Сергей Дмитриевич отвёл глаза. В коридоре заскулила Стерва. Мама, не оборачиваясь, крикнула туда.

      – Мужики, осторожнее! Собака стоит тысячу долларов!

      Высокий полицейский в дверях вытянулся, и даже поднял одну ногу. Мама оторвалась от меня, поймала Стерву, и села рядом с Сергеем Дмитриевичем.

      – Майор, что произошло?

      Полицейский сморщился от запаха спиртного, идущего от мамы, после юбилейного застолья и пробубнил: «Вам дочь всё расскажет», – встал и боком вышел из комнаты, старясь ничего не задеть.

      Мама немного обиделась на невнимание к её особе, потом взгляд её сфокусировался на бутылке «Мартини» на журнальном столике.

      – Настя, тебе необходимо выпить, снять стресс.

      Она быстро встала, взяла два высоких бокала, налила по половине.

      – За то, чтобы у нас всё было хорошо.

      После этого она залпом осушила бокал, со звоном поставила его на стекло столика, и сердито посмотрела на меня.

      – Ты чего плачешь?

      Я шмыгнула носом. До приезда мамы надо было держаться, стараться выглядеть молодцом, а теперь меня развело во все стороны.

      – Приехала, а у него вот тут, на шее – кровища. Жалко. За что его так?

      Мама растерялась. Парня она не видела и переживала только за меня. Какой-то раненый грабитель… Оно ей надо? Но, представив, что женщина её возраста сегодня узнает о судьбе искалеченного сына, мама заплакала.

      В комнате опять появился Сергей Дмитриевич, покосился на нас с сочувствием.

      – Парня забрали, отпечатки сняли, можете начинать уборку, мы уходим. А тебе, Настя, хочу сказать – дело очень уж странное. Кстати, если б ты приехала на десять минут раньше, то могла быть замешана в разборке.

      Тяжелый бокал с «Мартини» в моей руке выскользнул из мокрых пальцев и бомбой взорвался, упав на стекло журнального столика. Стекло столика пошло мелкими трещинами, литровая бутылка и мамин бокал провалились на пол. Бокал треснул, бутылка осталась цела.

      Сергей Дмитриевич неодобрительно покачал головой и вышел, громко закрыв за собой входную дверь.

      Мама