Трое из Коктебеля. Природоведческая повесть. Лидия Згуровская

Мне на веслах даже больше нравится, чем с мотором.

      – У мотора, как и у весел, свои плюсы и минусы. Когда ставрида идет, на моторной лодке хорошо косяки искать, и на случай шторма легче к берегу добраться. Если разбогатею когда-нибудь, – куплю для «Ники» небольшой моторчик. Сейчас пока не могу. Правее возьмите – тут неподалеку скала под водой, я однажды шаркнул по ней днищем. Вот так, а теперь чуть мористее мимо той скалы держите. Если там не повезет, сходим в бухту Барахту. Говорят, что ее так Маяковский назвал, когда в Крыму был. Слышали?

      – Слышал, – ответил я без всякого энтузиазма. – Не люблю я его.

      – Ну и не любите, кто вас заставляет, но поэт он, безусловно, талантливый, и писать в свое время должен был именно так, как писал… Сейчас бережнее. Стоп. Разворачивайте бортом под волну, чтобы не так ветром сносило. Отлично. Часть наживки возьмите к себе на нос, чтобы не тянуться через всю лодку. Агапыч, марш на среднюю банку. Ишь заволновался, изготовился, полосатый. Подожди – может быть, несолоно хлебавши уйдем. Держите, Саша, поводок. Вы на донку пробуйте, а я поверху пошарю.

      Наживив крючки, я закинул леску и сосредоточенно уставился на воду, ожидая поклевки. Агапыч в предвкушении приятных вкусовых ощущений сел ко мне спиной и с надеждой воззрился на Алексея Николаевича. Меня, как рыбака, он явно игнорировал, делал вид, что в природе меня вообще не существует и ждать от меня совершенно нечего, а вот его хозяин сию минутку достанет для него, Агапыча, из этой противной мокрой воды вкусную жирную рыбку. «Ладно, Агапыч, – обиделся я, – мы еще посмотрим, кому первому повезет, напросишься еще у меня, самонадеянное четвероногое…»

      Додумать до конца свою язвительную фразу я не успел. Алексей Николаевич резко подсек и, накручивая ручку катушки, стал не спеша выбирать леску. Я сразу забыл об Агапыче и стал наблюдать. Наконец, из воды показалась широко разинутая пасть и колючая уродливая голова ерша-скорпены. На последнем крючке, как крошечный серебристый листок на ветру, беспомощно трепыхалась ставридка.

      Алексей Николаевич осторожно отцепил скорпену, положил в сачок и перебросил его за борт в воду. Агапыч, равнодушно следивший до этого за манипуляциями с ершом, высоко подпрыгнул и постарался цапнуть ставриду лапой. Алексей Николаевич погрозил ему пальцем, бережно снял рыбешку с крючка, осмотрел ее и, буркнув «пусть она растет большой и будет умницей», бросил в море. Агапыч укоризненно посмотрел на хозяина и, встав на задние лапы, выглянул за борт. Ставридки и след простыл.

      – Что же вы Агапычу не отдали?

      – Придет и его черед. Я мелочь отпускаю. Агапычу скармливаю морских собачек, пикшу и ту рыбешку, у которой глотка или брюшко повреждены. А вы заметили, на скорпену он и не претендовал. И дома тоже не подойдет до тех пор, пока не «уснет» ерш. Он еще котенком стянул однажды у меня из ведра полуживого ерша, а тот уколол его в нос, морда тогда у него распухла, и глаза закрылись, потом прошло все. Вот с тех пор и остерегается.

      Удилище у меня дрогнуло, я дернул его вверх и быстро завертел