Экзамен по социализации. Оксана Алексеева

Седьмого и Девятую можно было этим испугать.

      В карантине их на несколько дней оставили в покое – только кормили и постоянно переспрашивали, как дела. За это время они уже привыкли к посторонним настолько, что не напрягались каждый раз, когда кто-то заходил. Когда они остались наедине, Седьмой и предложил:

      – Мы теперь полностью пришли в норму, сестра. Можем уходить. Ты видела, система охраны тут…

      – А зачем нам уходить, Седьмой?

      Мальчик растерялся:

      – Так ведь они же враги.

      Женские особи более способны на предательство, а значит, и на переосмысление стереотипов.

      – Брат, я не думаю, что они враги. Те, первые, даже не пытались нас убить, собаку оттащили, еду дали. Разве враги так поступают?

      – Я не знаю, Девятая, не знаю… Я не могу понять, что они задумали. Зачем столько странных взглядов и бесконечных вопросов о самочувствии?

      Она уговорила его остаться, чтобы выяснить это. А заодно и значение услышанного недавно чудесного словосочетания «Детский дом» – двух слов, которые притягивали своей теплотой, означающих, что это будет дом и там будут дети. Возможно, это какая-то другая Организация, в которой они смогут найти свое место.

      Более тонкий, чем у обычных людей, слух позволил им расслышать заключение медиков при разговоре с прибывшим сотрудником социальной защиты:

      – Физически оба здоровы. Я бы сказала, как-то даже слишком здоровы: зрение, слух, мышечная масса значительно выше среднего уровня. Несмотря на существенные признаки истощения в самом начале, восстановились они очень быстро. На теле множество старых ран от колюще-режущих предметов, укусов крупных животных, у обоих были переломы конечностей, хотя и правильно срощенные… При этом признаков сексуального насилия нет. Множественные следы от инъекций – мы не обнаружили в крови известные нам препараты, но предполагаем, что там были наркотики. Отчасти это и объясняет факт, что они ничего не могут вспомнить. И совершенно точно они не родственники. А заключения психолога у нас толком и нет… Она просто пришла в растерянность. Дала характеристики: замкнутость, возможно, аутизм, агрессивность, гипертрофированная привязанность друг к другу. Посоветовала наблюдение у специалиста в Москве и по возможности полностью исключить стрессы. Случай, прямо скажем, экстраординарный, поэтому обвинять ее в непрофессионализме…

      Затем двое суток в бесконечно трясущемся вагоне, и вот, наконец-то, он – детский дом, который превзошел самые смелые ожидания Девятой. Который был раем.

* * *

      На перемене наши парты окружили тесным кругом, а я попросту не знала, куда себя деть, случайно за долгое время оказавшись в самом центре общения. Даже попыталась сбежать, но Белов, конечно, мне такой возможности не дал, с силой схватив за локоть и усадив на место. Дабы не привлекать к себе еще более пристального внимания, я решила не сопротивляться.

      Мира, а потом с явной неохотой и Макс тоже немного развернули стулья. Но на вопросы отвечала только девушка.

      – Какими судьбами из Москвы? Родителей ваших, что ли, сюда перевели?

      – Нет, –