Сын гадюки. Денис Анисимов

с краю поляны) прямиком к стаду. Это было странно, ведь никто с той стороны не приходил.

      – Что-то здесь не то… – думал вслух пастух, – в стаде не появилось новичков, а Чингисхан куда-то пропал, – Чаушина озарило, – он пятился в кусты!

      Прямо на четвереньках юноша пошёл по следам, прополз через кусты и оказался среди баобабов. Отпечатки копыт указывали, что животное развернулось и побежало куда-то вглубь Рощи. Чаушин вскочил на ноги и устремился в погоню за подопечным.

      – Веди себя, как бизон, – приговаривал он и ступал ногами точно по следам Чингисхана.

      Бизону удалось втянуть пастуха в игру. Захваченный азартом, юноша не видел ничего, кроме углублений в земле, которые своими копытами оставил зверь. На приличной скорости Чаушин врезался лбом в ствол огромного баобаба.

      – Да что сегодня за день? – ворчал Чаушин, потирая ушибленное место.

      – День твоего многолетия, – хихикал голос.

      Вмятина на коре указывала, что совсем недавно точно так же в этот ствол ударился и сам Чингисхан. Следы заканчивались прямо у подножья дерева. Других зацепок у пастуха не было. Куда делся любитель пряток, для юноши стало большой загадкой.

      – Ну и где ты, лохмадей? – задумчиво спросил Чаушин, оглядываясь по сторонам.

      – Ы-ы-ы-ы! – послышался рёв откуда-то сверху.

      Чаушин поднял взгляд туда, где раскинулась зеленая крона, возможно, самого большого баобаба во всей Роще.

      – Какая прелесть… – сказал пастух с сарказмом и острым чувством безысходности одновременно.

      На высоте, примерно в пять раз большей, чем рост самого высокого жителя племени Куроки, сидел Чингисхан, обвив ногами ветку.

      – И как ты туда забрался? – Чаушин понимал, что вопрос был риторическим, даже если бы бизон реально умел говорить.

      – Ы-ы-ы-ы! – в рёве бизона была то ли гордость, то ли страх.

      Делать было нечего, Чаушину пришлось лезть на дерево.

      – Чингисхан, ты же не мартышка. Что ты здесь забыл? – ворчал юноша себе под нос, взбираясь всё выше и выше.

      Оказавшись на одной ветви с Чингисханом, Чаушин сел рядом, потрепал бизона по холке и задумчиво спросил:

      – Страшно спускаться?

      – Ы-ы-ы-ы! – рёв был тихий, с печальным согласием.

      – Я тебя понимаю. Мне тоже туда не хочется, – Чаушин указал пальцем вниз, в сторону своего поселения, – все готовятся к празднику. Мне исполняется много лет. Только вот чему радоваться? Родители должны гордиться тем, что вырастили настоящего мужчину, а мои родители… – тут Чаушин задумался.

      – Они готовят праздник, чтобы дружно над тобой посмеяться, – внутренний голос торжествующе хихикал.

      – Хорошо вам, бизонам, даже своих родителей не знаете. Вы же на деревьях растёте. Так Уомбли говорит… – тут на его лице начала появляться ясность, – так вот почему ты залез на баобаб? Ты скучаешь по родине?

      – Ы-ы-ы-ы? – вопросительно затянул Чингисхан.

      Лицо