Воевал под Сталинградом. Виталий Смирнов

раз возникали в алексеевской публицистике, главный герой – сам легендарный город на Волге – постоянно стоит перед глазами… Но прошло более четверти века, пока писатель поставил точку.

      Чем же объяснить, что свою «главную книгу» М. Алексеев начал писать так поздно, когда было создано уже достаточно много произведений и о крестьянской жизни, и о современности, и о ратном труде? На этот вопрос он ответил сам на встрече с односельчанами в селе Монастырском Саратовской области, где родился, спустя десять лет после того (1981), как возникла мысль о «сталинградском» романе: «…Объяснение простое. Сталинградская эпопея – дело сложное, грандиозное во всех отношениях. Браться за такую ответственную тему, не имея достаточного литературного опыта, я не решился и, думаю, поступил правильно. К тому же требовалось определенное время для всесторонней оценки Сталинградского сражения, так сказать, охвата всей панорамы этой величайшей в истории войн битвы…Я прочитал все о Сталинградском сражении, перекопал горы архивных документов, просмотрел тысячи писем советских и немецких солдат, найденных под развалинами домов. Порой даже возникает опасение – не утонуть бы в этом море документального материала»[18].

      Однако, почувствовав, что его героям «не хватает биографий», не хватает жизненных фактов, подготовивших их к войне, М. Алексеев вернулся к тому материалу, который был ему наиболее близок, наполнен автобиографическим содержанием, написав роман «Драчуны», который стал еще одним подготовительным этапом к главной книге. Это подтвердил и сам писатель в беседе с корреспондентом «Литературной газеты» (1987): «Я десять лет думал о Сталинградской битве, хотя и не писал. Но я, видимо, и не мог бы продвинуться с этим романом, если бы не написал «Драчунов». Вам, наверное, это кажется неожиданным. Я же тогда понял, что мне прежде необходимо рассказать о том, что же это за поколение победителей – не только в битве под Сталинградом, но и вообще в Великой Отечественной войне. Мы ведь росли в 30-е годы полуголодными, босоногими оборванцами, драчунами и меньше чем через десять лет уже должны были встречать врага. Какую же нравственную крепость надо было возвести в душах, чтобы в конце концов о нее разбилось фашистское нашествие. С такой стороны наша литература, кажется, на это еще мало смотрела. Вот почему мне надо было написать «Драчунов» – книгу, которая как бы расчистила мне путь к новому роману о Сталинграде».

      Его название «Мой Сталинград» еще до начала публикации произведения вызвало предположение читателей, что автор книги ностальгирует по Сталину и хочет реабилитировать его личность. Отвечая на эти ортодоксальные прогнозы, в уже упомянутой беседе Михаил Алексеев заметил: «Ничего похожего на мой замысел такое толкование не имеет. Мой Сталинград – это то, как величайшее сражение, вошедшее в историю под именем Сталинградской битвы, отразилось в моей отдельно взятой судьбе и в судьбах многих тысяч других участников этой битвы, которые с тем же правом могут сказать «Мой Сталинград». Так уж случилось,

18

Борзунов С. Михаил Алексеев. С. 217–218.