Наследники графа. Александрин. Елена Андреевна Тюрина

один из гимнов в честь рождения Сына Божьего Иисуса. Очень бледная и худая девочка стала у алтаря и запела. Платье послушницы было ей коротко – из рукавов виднелись тоненькие запястья. Но невозможно было не любоваться ее ярко голубыми очами и доходившими девочке до талии светлыми волосами. Усиленный хорошей акустикой помещения, голос был невероятно силен и звонок. Прихожане слушали как зачарованные.

      Потом все так ее хвалили и восхищались ею, что мать-настоятельница поспешила увести ребенка, боясь, что в ее сердце это посеет зерно тщеславия. Она не догадывалась, что зерно тщеславия не только было посеяно, а уже разрослось буйным цветом…

      Наконец наступила ночь. Когда Монфор уже собирался лечь спать, дверь в его комнату тихо отворилась. Он как раз закончил умываться и, повесив на спинку стула полотенце, оглянулся. Стоял с голым торсом, одетый лишь в нижние штаны. Графиня остановилась в дверном проеме и как-то странно смотрела на него.

      – Что, еще что-нибудь придумали? Может, теперь собаку на меня натравите? – холодно проговорил он.

      – Она вас сильно поранила? – спросила даже, как показалось шевалье, с некоторым сочувствием. Может и правда не желала, чтоб до такого дошло?

      – Нет, все нормально, – уже более мягко ответил мужчина.

      – Бедняжка… Я совсем не думала, что так получится, уверяю вас!

      – Ладно, забудьте.

      – Пожалуй, так и сделаю.

      Ее насмешливая улыбка окончательно привела его в замешательство. Графиня явно хотела сказать еще что-то, но колебалась. Потом все-таки ступила в комнату, прикрыв за собой дверь.

      – Надеюсь, вы не решили, что я хотела вас сегодня утром?

      – Ну что вы, даже в мыслях не было, – спокойно сказал он.

      При этом его глаза с наглой откровенностью скользили по ней сверху вниз.

      – Это прекрасно, что мы правильно понимаем друг друга, – усмехнулась она.

      Как она соблазнительна! Мишель вспомнил ее появление в купальне, и вновь представил себе, как спускает лиф платья, открывая ее нежные груди, и ощутил вкус ее кожи, губ, языка… В животе шевалье начал сворачиваться тугой комок возбуждения. Он даже подался к ней, но Анна сделала шаг к двери.

      – Кстати, насчет вашей попытки переманить моего мужа на сторону Мазарини… – сказала, уже выходя. – Как можно так сглупить? Да, мой дорогой, вы оказались крайне неосмотрительны. Человек, который мечтает когда-нибудь сделать блестящую карьеру при дворе, не должен совершать таких безрассудных поступков.

      Перед глазами то и дело всплывали картины этих нескольких дней – поразившая его встреча с графиней, оживленная и язвительная Анна в разговоре с испанцем, беззащитная и теряющая рассудок в его объятьях, ее показное веселье во время импровизированного концерта, неуловимые нежные взгляды и прикосновения, которыми они постоянно обмениваются с графом, и наконец, графиня, насмешливая и ироничная в его комнате… Монфор почти всю ночь пролежал без сна, терзаясь от сознания того, что она возносится сейчас к вершинам блаженства, утомленная