Жил-был коть…. Наталья Владимировна Ларкин

котяра выпустила когти и сверкнула на меня глазами.

      Квартира на грани фантастики! Но это с сарказмом, конечно. Нормальненько выглядит только общее пространство. А спальни – это, с позволения сказать, норы. И если у нас с Машкой комнатка более-менее – двуспальная кровать помещается, то у Аньки спальня – просто конура. Еще и с присвистом. В стене выдолблена здоровая дыра, и когда жильцы спешат утром на работу, то Аня слышит голоса из третьего измерения. Зато дверь в ее шестиметровую комнату закрывается на замок с засовами по периметру. Такой себе "Форт-Нокс" посреди РеховАлленби.

      Через десять минут мы уже сидим на пляже. Мои ноги проваливаются в нежный, слегка хрустящий крохмалистый песочек. Я подымаю голову вверх и вижу клин перелетных птиц. Тушки то ли цапель, то ли журавлей-эмигрантов направляются в Африку. Они ловят воздушные потоки и постоянно меняют угол клина.

      – Зимовать летите? – Спрашиваю якак бы у птиц и отхлебываю вино из термоса. – А у нас двадцатое ноября! В Киеве мокрый снег…

      – Не надо про Киев, – качает головой Анька.

      – У меня шикарный день рождения, – говорит Машка. – Через час в ресторан пойдем.

      Слева от нас древний Яффо. На него указывает маяк. Небо светится, как китайский фарфор сквозь солнце. Розовые, фрезовые, эмалевые, аметистовые и нежно-голубые разводы пляшут по горизонту. Я смотрю на всё это роскошество, отхлебываю еще вина и продолжаю вспоминать…

      Весной 1965 года семья моей мамы переехала на новую квартиру. Три комнаты, водопровод, газовая плита, отопление. С соседями делили только лестничную клетку. Жили по привычке дружно, как в коммуналке. Не хватало бесконечных палисадников и цветов на клумбах. А деревья на Владимирской росли с такими густыми кронами, что можно было всегда без зонтика добежать домой, когда начинался дождь. Новый дом располагался в промзоне, и до центра шел трамвай.

      Мама закончила школу, но провалила экзамены в институт и пошла работать на киевский завод "Квант". Со школьными друзьями быстро потеряла связь. В их выпускном классе было тринадцать медалистов, которые поступили в институты, а один умный еврей – даже в МФТИ имени Баумана. Остальные растворились в быстро строящейся и растущей столице Советской Украины.

      Замуж мама вышла по советским меркам поздно. Через год молодые собрались отдыхать в Крым. Уехали вдвоем, а вернулись, как говорится, "втроем". Мама забеременела мной. Новоиспеченной теще зять не нравился, в какой-то момент она была даже против свадьбы. И беременность дочери ненадолго примирила два поколения на Гарматной-стрит.

      Истёк 1974 год. В ведро с песком, как обычно, поставили живую ёлку. Дождик, огоньки, флажки и, конечно, старые послевоенные игрушки. Каждый свой уже осознанный новый год я вглядывалась в этих помутневших снеговичков, клоунов, балерин и даже в кукурузные початки, и пыталась прочитать историю своей семьи, своей страны.

      Ждали выступления Брежнева. Но так случилось, что его эстафету аж до 1979 года перенял телеведущий Игорь Кириллов. Генсек болел. С экрана на всех бодро смотрел