Правосудие любой ценой. Александр Золотько

С-сердечная недостаточность.

      – Плохо. Длинный разговор может не получиться. К сожалению.

      Нехорошо улыбаясь, Гринчук взял со стола нож, попробовал лезвие большим пальцем и удовлетворенно кивнул.

      Левчик часто задышал, не сводя взгляда с ножа.

      Гринчук взял с вазы яблоко и стал медленно срезать с него шкурку. Длинными аккуратными полосками.

      – Удивляюсь, – сказал Гринчук, как мы раньше с вами не пересеклись. Вы такой интересный собеседник.

      Левчик смотрел только на нож.

      – Честно говоря, меня не слишком интересовал Мастер. И он меня, честно говоря, до сих пор мало интересует. Но меня начинает раздражать его интерес к моей скромной и, в общем, не слишком значимой фигуре. Мне казалось, что в личной беседе мы с ним уже все обсудили. А теперь, оказывается, он еще решил, что мне может понадобиться его помощь.

      Левчик продолжал смотреть на лезвие, поблескивающее в свете ламп.

      – Так что мы будем делать? – спросил Гринчук.

      – А что-то нужно делать? – выдавил из себя Левчик.

      – Всенепременно, – обворожительно улыбнулся Гринчук. – Обязательно. И, как можно, быстрее.

      – Я не знаю…

      – А если пальцы в дверь зажать? – самым доброжелательным образом поинтересовался Гринчук.

      – Не надо, – слабым голосом произнес Левчик.

      – Сам не хочу, – заверил его Гринчук. – Книжку «Хождение по мукам» читали?

      – Нет. Да. В школе. Давно.

      – Там есть прекрасная фраза. «Если они виноваты, то будут расстреляны. Но без этих буржуазных издевательств».

      – Не надо, – простонал Левчик.

      – Что «не надо»? «Расстрелян» или «буржуазных издевательств»?

      – Ничего не нужно. Ни того, ни другого. Пожалуйста, – попросил Левчик.

      – Тогда нам придется подружиться, – сказал Гринчук решительным тоном. – Да?

      Глава 3

      Мастер ложился спать рано. Как только начинало темнеть, он прерывал любые, даже самые важные дела, и отправлялся в постель. Мастер совершенно здраво полагал, что за день можно переделать любые дела. И горе было тому, кто решался нарушить его сон.

      Давая указание Левчику все подготовить через три часа, Мастер не учел, что это не укладывалось в светлое время суток. Когда же это обнаружилось, Мастер понял, что в любом случае Левчик сообщит свой вариант только утром, поэтому, традиционно постояв на крыльце минут пять, Мастер пошел в спальню.

      Кровать у него была широкая, металлическая, с никелированными шариками. Мастер испытывал странную тягу к таким вот морально устаревшим сооружениям, и его пацанам пришлось здорово побегать, прежде чем был найден этот шедевр. Кровать привез Атаман.

      Мастер разделся и лег в постель.

      Он не любил компаний, семьи не завел, поэтому в доме обитал один. Утром приходила пожилая женщина, жившая по соседству. Она готовила еду, прибирала в доме и стирала.

      Еще возле дома постоянно топталось четыре крепких парня.

      В принципе, Мастер мог обойтись и совсем без охраны. Никто из нормальных его побеспокоить не решился