Парк свиданий. Большая книга весенних романов о любви. Татьяна Тронина

раздражением. Олег не должен так поступать! Это нечестно.

      – Ты меня не любишь!

      – Ты уверена?

      И снова в его взгляде столько простоты, столько легкости, как будто не с Машей говорит, а сам с собой. И словно ему все равно.

      – Ты – мой? И ты должен быть со мной! – крикнула, не слыша себя.

      – Я – свой.

      Опять улыбается. Чему он все время радуется?

      Обида ударила в переносицу, луковой кислотой защипала в глазах.

      Попятилась.

      – Тогда можешь не приходить! Совсем не приходить!

      Олег кивнул. Даже плечами пожал. Маша побежала, он не стал ее останавливать. Бежала, пока не поняла, что не чувствует ног, что уже не бежит, а уныло бредет.

      – Почему он так? – рыдала она вечером у Юльки. – Мог бы остановить!

      – А бежала зачем? – Подруга была мрачна.

      – Бежала? Я разозлилась!

      – Так ты бежала, чтобы он догонял?

      – Ну да.

      – Вот и дура! Если хотела, чтобы он догонял, вообще не надо было убегать. Стояла бы на месте.

      Эти слова прибили к подоконнику. Ну зачем, зачем она убегала? Все пропало. Он не вернется!

      Мама встретила тяжелым взглядом.

      – Маша! Это что?

      Все-таки дневник у нее появился. Классная руководительница лично купила, чтобы по всем неделям расставить полученные оценки, чтобы жирными красными чернилами вывести: «Девочка не учится! Родители! Примите меры!»

      Хотела пройти мимо, хотела упасть на кровать. Хотела умереть.

      – Всю неделю будешь сидеть дома! Я отбираю у тебя ключи от квартиры и сотовый телефон! Я запрещаю тебе с кем-либо созваниваться. И больше никакого Олега!

      У Маши началась истерика. Она сползла по стенке на пол, она попыталась спрятать лицо в колени.

      Мир! Почему ты так жесток? Почему ты так несправедливо жесток!

      – Его больше нет! Нет! – орала Маша, отплевываясь от воды, – мама смогла затащить ее в ванную, поставить под душ.

      – Отец! Валерьянку неси! – кричала мама в коридор.

      – Нет! – рвался из Маши вопль.

      Маша еще плакала, но было уже как-то все равно.

      – Поссорились, – шептала мама.

      – Ты уж с ней поосторожней, – отвечал папа. – Все-таки первая любовь.

      – Какая любовь в ее возрасте? – Мамин голос шел по нарастающей.

      – Вспомни себя в пятнадцать. Она уверена, что это навсегда, первый и последний раз.

      Мама не помнила. Как будто она сразу родилась вот такой – взрослой и уверенной в себе.

      – Ну что ты несешь? Навсегда! Скажешь тоже! Мальчик развлекается. Здоровый лоб, занятие себе найти не может.

      – Это скоро пройдет. Первая любовь – она такая, со слезами.

      – Какое «пройдет»? У нас нет времени ждать! Ей учиться надо, к институту готовиться. Профессию получать.

      – Пройдет, – грустно говорит папа. – Первая любовь всегда проходит. Как первый снег.

      Маша шевелится. Ей хочется сказать, что, может быть, первый снег и проходит, но ее любовь никогда не пройдет.

      – Что ты шумишь! – накидывается мама на отца. –