Парк свиданий. Большая книга весенних романов о любви. Татьяна Тронина

каждый раз держаться круга. Даже если на площадке вдруг появляется твой одноклассник Борисов и присоединяется к вам. Для него что медленный, что быстрый танец – он танцует сам для себя, ведь в его жилах вместо крови – движение.

      – Пойдем!

      Ваня появился из мигающей пустоты, взял за руку.

      – Ты чего? – Что-то Маша за последнее время одичала.

      – Медляк. Пошли.

      – А Юлька?

      В этой фосфоресцирующей темноте ярко выделялось все, что было белым. А Юлька вся была в белом. Да еще улыбалась. Зубы у нее по-вампирски отдавали фиолетовым.

      Сама послала. Радуется.

      И они пошли. Ладонь Вани была влажной. Пальцы застыли железными прутьями и не гнулись. Молчали. Борисов по центру зала выделывался в гордом одиночестве.

      – Ну вот, – подошла к ним Юлька в конце песни. – Все хорошо.

      5. Пусть все будет так, как ты захочешь

      И наступил Новый год. В этот раз он подкрался неожиданно. Было много забот – приходилось все начинать заново: жить, учиться, смотреть на мир. Даже говорить. Поначалу казалось: каждый, кто к Маше обращается, хочет обидеть или обмануть. И обязательно спросить про Олега. Еще бы! Она ведь так много о нем раньше говорила. И вдруг замолчала. Его все видели. И вот – он пропал.

      Перед уроками, пока не было Юльки, Колесников сел рядом за парту и стал нести какую-то ахинею про погоду, снег, мороз и каток.

      – Я не катаюсь на коньках, – нехотя отозвалась Маша.

      – О чем вы? – Нарисовавшаяся рядом Юлька улыбалась. Она последнее время постоянно улыбалась.

      – Колесников на каток зовет. – Маша взяла вещи и пересела на одну парту назад, уступая место Мазуровой.

      – Ну так пойдем! – тут же согласилась Юлька.

      И они пошли. Вечером Юлька хвасталась фотографиями – фигуристы из них с Ваней получились еще те.

      «Пришли уроки, – сыпал просьбами Колесников. – Подскажи, как решить».

      Он еще пару раз подсаживался к ней, когда Юлька носилась где-то по своим неотложным делам.

      – Как будешь встречать Новый год? – спрашивал, а сам на нее не смотрел. В сторону. На дверь. Ждал, когда появится Мазурова?

      – С родителями.

      – А к Юльке придешь?

      – Ну да, после двенадцати. Папа обещал проводить.

      – Хочешь, я за тобой зайду?

      Он, и правда, зашел. Но папа одних не отпустил, пошел «прогуляться за компанию». Колесников хмельно улыбался, хватал Машу за руку, шагал, сильно дергая Степанову за собой.

      – Машка! – кричал он. – А ведь я люблю тебя!

      – С Новым годом! С Новым годом! – поддакивал сзади отец, успевший выпить коньяка еще в прошлом году.

      «Дурак!» – мысленно вздыхала Маша. Когда же эти праздники закончатся? Почему-то она их боялась.

      Праздники. Их надо было как-то пережить.

      Но то, что казалось таким длинным, стремительно понеслось вперед. Юлька сияла. Словно наверстывая недовстречи, она постоянно звала куда-то идти, что-то делать. Цепко держала Ваню за локоть.

      – Колесников, – требовала она, – купи нам с Машкой мороженого.

      И Ваня