Под кровью грязь. Александр Золотько

или от страха? Все будет нормально. Кому это может быть нужно – подставлять его? А кому может быть нужно его вытаскивать?

      Агеев почувствовал, как судорога свела скулы. Губы начали дрожать. Не может быть. С ним не могли поступить так. Как? Он ведь смог сделать это с людьми в караулке, смог же он сделать это с теми малолетками? Смог? Чем он лучше их?

      Бросить все и бежать. Караула хватятся, в самом худшем случае, часов в семь. Крайний срок – в девять, когда привезут завтрак. У него еще есть от двух до четырех часов, чтобы попытаться скрыться.

      Агеев вспомнил приказы, которые доводились несколько раз до личного состава. Сбежал, расстреляв караул, был обнаружен. И либо задержан, либо убит в перестрелке.

      Нужно стоять и ждать. Его заберут, все будет нормально. Агеев всхлипнул неожиданно для самого себя. Губы кривились, и Агеев ничего не мог с собой поделать.

      Рыдания начали сотрясать тело, Агеев присел на корточки и закрыл лицо руками. Несправедливо, несправедливо.

      Его расстреляют. Перед глазами всплыло удивленное лицо Жильникова, искаженное ужасом и болью лицо Зимина. Шум дождя превратился в шум горячей воды, льющейся из разбитой батареи на изуродованное лицо начальника караула.

      Агеев не сразу услышал звук мотора. А когда понял, что рядом с ним остановилась машина, резко выпрямился. Автоматы слетели с плеча, и он с трудом удержал их за ремни рукой. Больно ударило по колену.

      – Долго собираешься так стоять? – спросил голос из темноты.

      – Я… нет, то есть… это.

      – Сюда иди.

      – Я, да… – Агеев еще не веря, шагнул в темноту и увидел жигули шестой модели. Окно водителя было опущено и Агеев рассмотрел за ним темный силуэт.

      – Железяки свои положи в багажник и прикрой брезентом.

      – Да, я сейчас. – Агеев почти бегом бросился к багажнику, нашарил замок. Дрожащие пальцы скользнули несколько раз, потом крышка багажника поднялась.

      Агеев подхватил автоматы в охапку, как доски, сунул их между запаской и канистрой, стащил с себя ремень с подсумком и штык – ножом, бросил на автоматы. Негнущимися пальцами зацепил край брезента, лежавшего там же. Прикрыл оружие. Захлопнул багажник.

      Что дальше? Сердце остановилось. Агеев представил себе, как машина рывком набирает скорость и исчезает в дожде. Агеев шагнул было к водителю, но со щелчком открылась дверца с другой стороны.

      Можно садиться. Агеев на негнущихся ногах подошел к открытой дверце и остановился.

      – Какого черта? – недовольно спросил водитель, – Я потом салон не прогрею, залазь быстрее.

      – Спасибо, – пробормотал Агеев и сел на переднее сидение.

      Машина сразу же тронулась.

      – Спасибо, – повторил Агеев, – я уж думал…

      – Не надо.

      – Что?

      – Не надо думать, от этого морщины появляются. И на меня так пялиться тоже не надо. Мозоль натрешь.

      Агеев сглотнул и отвел взгляд.

      Фары машины пробивались сквозь дождь всего на несколько метров. Меня не обманули, подумал Агеев,