К звёздам за артишоками! (сборник). Андрей Рябоконь

о таинственном эксперименте, прибыли делегации из соседних дворов. Открыв рты, взрослые и дети наблюдали за движениями увеличившихся в числе щупалец. Самое первое, центральное, достигло высоты куста сирени, возвышаясь над окружающей публикой, и выпустило почти горизонтальные побеги такого же тёмно-багрового цвета. Остальные щупальца как бы вились против часовой стрелки вокруг «ствола», расширяя общий диаметр у основания и чем-то напоминая изящный термитник.

      – Лев Христофорович, а почему растение не зелёное? – задался вполне логичным вопросом Удалов.

      – Видишь ли, Корнелий, – щурясь и задрав голову, не отрываясь наблюдал за видимым ростом синтетического чуда профессор, – Зелёный цвет означает, что фотосинтезирующие органеллы поглощают, используя энергию, почти все части солнечного спектра – именно почти, но не все. Поскольку зелёная часть спектра не воспринимается, отражается – вот её-то мы и видим, оценивая как зелёный цвет. Ясно?

      – Понятно. – сказал Корнелий. – То есть, чем светлее и разноцветнее «дерево», тем больше энергии оно отражает, а чем темнее – тем больше поглощает, я правильно мыслю? То есть, более оправдано экономически?…

      – Да-да, вроде того, – рассеянно отозвался Минц, погружённый в свои мысли.

      Через час искусственное дерево накрыло своей тенью весь двор. Народ не расходился. На подступах к дому собралась целая толпа. За столом под сиренью строчил в блокноте корреспондент единственной гуслярской газеты, Миша Стендаль. Наконец, проявились представители мэрии.

      Начальство пробилось под самую крону (пришлось поработать локтями), и вот тут-то началось: вниз полетели увесистые плоды, напоминающие свеклу и репу одновременно. Они образовались буквально, что называется, на глазах, за считанные секунды. Вот только что на стволах, отделившихся от основного, появились некие вздутия, и вот они уже приобретают почти округлую форму и, подобно футбольным мячам, летят на головы любопытных, на голову начальства.

      Становилось совершенно ясно, что навыков игры в футбол (отбивать головой мячи) многие присутствующие напрочь лишены.

      Минц крикнул, осознавая, что спохватился поздновато:

      – Граждане! Прошу освободить двор! Прошу не мешать проведению важного научного эксперимента! – на что получил сердитое замечание вновь избранного мэра, потирающего ушибленный багровым «мячом» затылок, мол, имеется ли разрешение на проведение научного эксперимента, и кто просчитывал возможные последствия?

      Лев Христофорович, как водится, проигнорировал происки врагов прогресса, и, прикидывая вес «мяча», мысленно суммировал возможную урожайность в пересчёте на масштабы сельского хозяйства страны. Даже отрезал ножиком кусочек и задумчиво жевал, оценивая вкус.

      – Напоминает пареную репу, – произнёс учёный вполголоса.

      Вдруг «мяч» на его ладони стал уменьшаться, словно из него сдували воздух, сморщился, в воздухе определённо стал ощущаться аромат гниения.

      Корнелий, который перед этим тоже схватил один из плодов,