Улыбка Бультерьера. Книга первая. Михаил Зайцев

что я-то как раз подписался на эту авантюру не ради обещанного миллиона…

      …Сто три, сто четыре, сто пять… отламываю от стула ножку, стараюсь делать это очень тихо… сто двадцать, сто двадцать один… подхожу к двери, прислушиваюсь… сто двадцать пять, сто двадцать шесть… Иваны в конце коридора, подле канцелярского стола. Двое, должно быть, сидят в креслах… сто тридцать… кто-нибудь обязательно облокотился о стол… сто пятьдесят три… вряд ли автоматы готовы к бою… сто шестьдесят восемь… могу успеть… сто восемьдесят один… но спешить не буду… сто девяносто семь, сто девяносто восемь… Пора!

      Бью в дверь плечом. Замок ломается легко до смешного. Выпрыгиваю в коридор. Левая рука вооружена стреноженным стулом. Отломанная ножка в правой спрятана за спиной.

      Иванов я посчитал правильно. Пятеро. Действительно, двое в креслах. Один сидит на столе, свесив ноги. Еще один подпирает стену, и еще один стоит ко мне спиной. Автоматы у сидящих небрежно валяются на коленях, у остальных болтаются на плечах. Бросаю стул в того, что стоит ко мне спиной. Попадаю. Иван теряет равновесие и валится на стол, мешает другому Ивану (тому, что сидел на столешнице) взять меня на прицел.

      Самым расторопным оказывается Иван возле стены. Еще чуть-чуть – и он прошьет меня очередью. Швыряю припасенную ножку стула. Расторопный Ваня, забыв про автомат, хватается руками за лицо. Ножка перебила ему переносицу, секунды на четыре он лишится зрения, из глаз польются слезы, гарантирую, проверено на практике. Времени прошло – вагон, шутя мог бы положить всех. Жалко, что нельзя, а то очень уж хочется. Как полный придурок, отскакиваю к стене вместо того, чтобы нападать. Ну, наконец-то. Иван в кресле стреляет. Снайпер, япона мать! Задел своего, угодил пулей в плечо Ванюше с перебитым носом. Не зря подобных кретинов прозвали «быками». Только на мясокомбинате им и место, лобастеньким.

      Невольно ощущаю себя тореадором. Ну, стреляй же, гад! Видишь, торчу тополем в степи. Стреляй!.. Молодчина, парень. Умеешь жать на курок. Герой! Попадать не умеешь, ну и ладно, зато я умею притворяться. Пули прошли в метре над головой – и я упал. Меня «убили». Детская игра в войну продолжается без Семена Андреича. Хрустит дверь под натиском Номера Восемь. Стул Восьмерки летит в гущу быков, его хозяин прыгает следом.

      Хлопает дверь Четвертого. Четвертый кидается в общую свалку, на руку мне наступил! Хорошо, нас в свое время разули, а то сломал бы пальцы мимоходом.

      Хлопают двери, фыркают автоматы, бегут в атаку неудавшиеся миллионеры. Один я лежу убитый… Ну вот, все и закончилось, хвала Всевышнему!

      – Отлично, орлы! – Голос Третьего полон юношеского задора. – Потери минимальные, оружие есть, за мной на лестницу, рассредоточились…

      Удаляющийся топот голых пяток по ступенькам, можно оживать. Воровато приоткрываю глаза. Быки мертвы. В отличие от меня не понарошку. Троих придушили, двоих пристрелили. Сами виноваты, не надо было в свое время косить от армии, а если уж закосил, нечего баловаться с автоматическим оружием, коли не умеешь.

      Жду контрольные две минуты.