Лилии полевые. Крестоносцы. Елена Кибирева

душу легче в уединении, где меньше всего соблазнов…»

      «Ну, кажется, я начинаю фальшивить, отдавая преимущество приобретению добродетелей монашеской жизни, – сказал сам себе отец Агапит, возвратившись с прогулки и сбросив с себя волну тревоживших его дум, – ведь решительно везде любит Господь сокрушенных сердцем и “на всяком месте владычествия Его”».

      – А вот тебе письмо, – сидя под вишнями в садике перед домом, сказал отец диакон, заметив вернувшегося Агапита. – Иди-ка, брат, поскорее!

      «Наверно, что-то важное из канцелярии митрополита. Что же? – подумал отец Агапит. – Ведь прошла только половина каникул, и мне еще целый месяц можно быть в отпуске».

      – Посмотрим, – сказал он, вскрывая конверт и просматривая бумагу.

      Канцелярия митрополита извещала, что Его Высокопреосвященство просит отца инспектора семинарии иеромонаха Агапита немедленно возвратиться из отпуска, если ничего серьезного удержать его на месте не может.

      – Вот тебе и раз! – развел руками отец Агапит. – Монаху везде послушание. Завтра надо в путь! Только было отдохнул на природе душой в разгаре ее праздника, а тут опять в келью. Нет, буду проситься куда-нибудь в захолустный монастырь. Среди природы лучше славить Бога! Ни ты никому не мешаешь, ни тебе никто. В пустыню, в пустыню, – решительно и возбужденно закончил речь отец Агапит.

***

      – Вот спасибо, что на призыв скоро пожаловали, – говорит владыка митрополит, благословляя отца Агапита. – Садись-ка, да потолкуем о совершившемся уже факте! Вас назначили ректором семинарии в Н-ск, – продолжал владыка, усевшись в кресло и указав отцу Агапиту рукой на место против себя. – Это я отрекомендовал Вас туда для исправления семинарии.

      – Благодарю за внимание, владыка святый, – низко поклонился отец Агапит, крайне смущенный сообщенным известием, – но что же я могу там сделать? Человек я малоопытный и молодой. С самим собой еще не навык справляться и учусь жить у других. А тут не только одну сотню юношей, будущих пастырей, надо вести правильным путем, но должно исправлять всю семинарию, в которой, очевидно, много проблем. Боюсь я, владыка святый! Весь отдаюсь в волю Божию и всякое послушание готов исполнить, которое мне по силам, но будет ли по моему разумению наложенное на меня великое и трудное дело? Вот я инспектором семинарии старался исполнять устав и распоряжения начальства – и все было легко. А самому делать распоряжения и давать направление всей семинарской жизни – другое дело. Повиноваться неизмеримо легче, чем безошибочно других призывать и руководить!

      – Об этом говорить поздно, – сказал владыка. – А вот давайте помолимся сначала.

      Тут же, в приемной владыки, в большом углу перед иконами стоял аналой, и на нем лежали крест и иерейский молитвослов.

      Владыка возложил на себя епитрахиль и начал читать ектении из молебного пения «На всякое прошение», а отец Агапит, стоя на коленях, горячо молился о благопоспешении ему в предстоящем трудном служении.

      – Ну,