Непромокаемые страницы. Пронзительные рассказы о материнстве и усыновлении. Екатерина Кузнецова

отный, как сердито хмурил брови и как сладко уснул, когда ты в первый раз держала меня на руках.

      Расскажи мне о том, как ты впервые распеленала меня и рассмотрела каждый пальчик на ручках и ножках, как аккуратно трогала мои мягкие ушки и как поцеловала в животик. Как ты нашла ямочку на моей щеке, а радовалась так, словно нашла клад.

      Расскажи мне о том, как отправляла папе миллион моих – совершенно одинаковых! – фотографий, и как папа радовался каждой из них.

      Расскажи, как прыгала до потолка, когда тебе разрешили забрать меня домой.

      Расскажи, как ты одела меня как капусту, чтобы я не замёрз, и как несла, словно хрустальную вазу, до машины.

      Расскажи, как я смешно зевал беззубым ртом и как проспал всю дорогу домой.

      Расскажи ещё раз, как я уснул в своей новой кроватке, и вы с папой до поздней ночи любовались, как сладко я сплю. Расскажи, как я проснулся, и остальную ночь мы не спали все вместе.

      Расскажи мне о том, как папа подкидывал меня до потолка, я смеялся, а ты боялась.

      Расскажи, как ты удивлялась, что такой маленький мальчик может вместить в себе так много счастья.

      Мамочка, расскажи мне ещё раз о том дне, когда я появился!

      Я родился.

      Я родился. Всё должно быть хорошо, я знал, ведь день рождения – это праздник. Но было не так.

      Я родился, но меня никто не ждал.

      Я родился, но остался один. Совсем один.

      Я плакал. Я плакал ещё громче, и ещё. Но тот голос, который был со мной вначале, больше не звучал. Я больше никогда его не услышу.

      Приходили люди. И другие люди. Меня брали на руки, кормили, одевали. Их было много, я их не запоминал – ведь никто не приходил, когда я кричал.

      А я кричал.

      Кричал об одиночестве, которое никто не в силах выдержать. Я кричал о предательстве, кричал о том голосе, который больше не услышу.

      Я кричал так, как будто от этого крика зависит моя жизнь.

      Так и было.

      Но я жил. И однажды перестал кричать – зачем, ведь никто не придёт.

      Сегодня день моего рождения, и ночью я проснулся на маминых руках, весь мокрый от слёз. Мама обнимала меня и говорила, что я громко кричал во сне. И она пришла.

      Потому что мама обязательно приходит, представляете?

      Я буду кричать ещё много, много раз. И она всегда будет приходить. Я это знаю.

      Новые мамы

      – Привет, мы твои мама и папа!

      Незнакомая женщина с короткими кудрявыми волосами растягивала губы в улыбке.

      В комнате было душно и почему-то пахло тушёной капустой. Артём упёрся спиной в воспитательницу и смотрел настороженно.

      – Ну, Тёма, что же ты, улыбнись маме! Ты ведь хороший мальчик! – подбадривала из-за спины Татьяна Анатольевна. – Тебя забрать хотят, ну же!

      Артём точно знал, что это – не мама и не папа, а слово «забрать» и вовсе пугало.

      Мужчина был хмур, улыбка женщины немного увяла.

      – Тёмочка, – напряжённо заговорила она. – А у нас дома есть игрушки.

      И собака! Большая собака, добрая!! Ты любишь собак? А ещё у нас машина есть! – И она покрутила руками в воздухе, имитируя руль.

      Мальчик сильнее вжался спиной в ноги воспитательницы.

      Татьяна Анатольевна затараторила:

      – Тёма чудесный мальчик. Мать его умом тронулась, правда… Выставила сына на улицу, он плакал, стучал, а она не открывала. Сколько он там простоял, под дверью, – непонятно, соседи увидели – сообщили. Ну и вот…

      Мужчина из угла неприятно хмыкнул, и улыбка окончательно сползла с лица женщины.

      Воспитательница заговорила быстрее:

      – Он, конечно, немного дичится, но вообще хороший мальчик, спокойный. Не дерётся ни с кем, кушает хорошо. Он не глупый, всё понимает, не говорит только почти…

      Мужчина порывисто встал и почему-то сказал «Всё ясно», хотя Артёму, наоборот, ничего ясно не было. Женщина отступила назад и посмотрела на мальчика странно – со смесью жалости и неприязни, как будто на лбу у него была грязь. Тёма даже лоб потёр и посмотрел на ладошку – она была чистая.

      – Ну, мы пойдём, наверное, – быстро проговорила женщина и добавила зачем-то «спасибо». А потом бросила мальчику, не глядя на него: – Мы ещё придём как-нибудь в другой раз!

      Татьяна Анатольевна пожала плечами и увела Тёму обратно в группу.

      Это был уже третий раз, когда Тёму водили в душную комнату, но мамы и папы ни разу не вернулись, хотя первые два раза мальчик ждал.

      Артём снова потёр лоб и проверил ладошку – чистая. Он закрыл глаза и по очереди вспомнил всех трёх приходивших мам, только самую первую – не смог.

      Слишком крепко была закрыта дверь.

      Ложь, так похожая на правду

      Вокруг шумной, разноголосой детской площадки на лавочках тут и там, стайками и по одной сидят девушки и женщины.