Сочинения. Василий Розанов

скажу тебе осенью, когда соберемся в школу». Правда, в письме есть еще: «Бабушка захворала воспалением легких», но это – в самом конце, сбоку по краю листа и с кляксой, так что, очевидно, «секрет» важнее.

      Раз нам не пришло ни одного письма, а Наде две открытки: то она, схватив их, – выскочила в сад, пробежала огромную аллею, и уже только тогда взглянула на адрес и от кого, и даже – что с картинками. Восторг и, главное, важность сорвали ее как вихрь и унесли как свеженький листок в бурю…

      У одной основные подруги – это «Зоя» и еще какая-то «Гузарчик», у другой – вечная «Наташа Полевая».

      (12 июня 1912 г.)

* * *

      Как вешний цвет проходит жизнь. Как ужасно это «проходит». Ужасна именно категория времени; ужасна эта связь с временем.

      Человек – временен. Кто может перенести эту мысль…

      У, как я хочу вечного. «Раб времени», тысячелетия или минуты – все равно. У, как я не хочу этого «раба времени».

      (11 июля 1912 г.).

* * *

      Только горе открывает нам великое и святое.

      До горя – прекрасное, доброе, даже большое. Но никогда именно великого, именно святого.

      (1 июля 1912 г.).

* * *

      Мы рождаемся для любви.

      И насколько мы не исполнили любви, мы томимся на свете.

      И насколько мы не исполнили любви, мы будем наказаны на том свете.

      (1-го июля 1912 г.)

* * *

      Не спас я мамочку от страшной болезни. А мог бы. Побольше бы внимания к ней, чем к нумизматике, к деньгам, к литературе.

      Вот одна и вся моя боль. Не «Христос», нисколько. «Христос» и без меня обойдется. У него – много. А у мамочки – только я.

      Я был поставлен на страже ее. И не устерег. Вот моя боль.

* * *

      Жизнь требует верного глаза и твердой руки. Жизнь – не слезы, не вздохи, а борьба; и страшная борьба. Слезы – «дома», «внутри». Снаружи – железо. И только тот дом крепок, который окружен железом.

      Во мне было мало железа: и вот отчего мамочке было так трудно. Она везла воз и задыхалась; и защищала его. И боролась за меня.

      И возничий упал. А я только оплакиваю его.

      (2 июля 1912 г.).

* * *

      Попы – медное войско около Христа.

      Его слезы и страдания – ни капли в них. Отроду я не видал ни одного заплакавшего попа. Даже «некогда»; все «должность» и «служба».

      Как «воины» они защищают Христа, но в каком-то отношении и погубляют его тайну и главное.

      (может быть, только «наши попы»? притом очевидно – не все).

      (через ¹/₂ года после «пришла мысль», т. е. после записи).

* * *

      Между прочим, ни в ком я не видал такого равнодушного отношения к смерти, как у попов. «Эта метафизика нам нипочем».

      (ну, это – не все). (через ¹/₂ года после «пришла мысль»).

      Но, однако, при всех порицаниях как страшно остаться без попов. Они содержат вечную возможность слез: позитивизм не содержит самой возможности, обещания.

      Недостаток слез у попа и есть недостаток; у позитивистов – просто нет их, и это не есть нисколько в позитивизме «недостаток». Вот в чем колоссальная разница.

      (все-таки попы мне всего милее на