История ислама: Исламская цивилизация от рождения до наших дней. Маршалл Ходжсон

лиц получили доступ к доходам с его земель. (Но сама эта низкая степень эксплуатации государством, возможно, объясняет тот факт, что экономический уровень Савада, несмотря на наличие альтернативных ресурсов в Джазире, дольше оставался близким к вершине развития времен Сасанидов – до середины IX века, когда вложения в Савад, похоже, начали заметно снижаться.)[105]

      В то же время купцы и даже ремесленное производство оказывали определенное влияние на государственные финансы. Купцы платили закят (в принципе, раз в год) на свои товары, когда провозили их через государственные таможенные пункты. Пожалуй, не менее важно, что они развивали сеть потребительских каналов и источников кредитования, которые давали возможность осуществлять централизованный контроль денежных налогов всей империи, простиравшейся от Магриба и Йемена до бассейна Амударьи. Соображения коммерческой доступности, а также имперский прецедент определили место новой столицы, Багдада, которую продолжил строить аль-Мансур на безопасном расстоянии от шиитской Куфы и достаточно близко к столице Сасанидов – Ктесифону.

      Мусульмане строили города и раньше. Города-гарнизоны, которые арабы часто строили в первые свои завоевания, вскоре стали полноценными крупными городами; они организовывались в соответствии с тем, какие племена селились там раньше других. Багдад был построен по иному плану (отчасти предвосхищенному Хишамом, построившим так же свой новый город). Он не располагался (как в случае с Басрой и Куфой) на краю пустыни и не служил, таким образом, легкой добычей кочевников-верблюдоводов. Подобно Ктесифону, Багдад был построен на Тигре в тщательно выбранном месте – экономическом центре всего региона. Выбор определялся, во-первых, необходимостью контролировать сельское хозяйство Савада; а во-вторых, здесь находилась точка пересечения путей, по которым шла торговля повседневными и дорогими товарами по воде – по Тигру и Евфрату из Персидского залива и восточной части Средиземного моря – и по суше через Иранские горы. Более того, Багдад строился не как сумма нескольких независимых и равных кварталов, в каждом из которых селилось то или иное племя; его центром был огромный дворец халифа. Важнейшей его частью был «круглый город», административный комплекс, где жил халиф и другие представители Аббасидов, а также придворные – у каждого из них были обширные покои и множество подчиненных. На окраинах располагались базары и дома обслуживающего дворец населения. Место было выбрано так хорошо, что, хотя дальнейшие халифы пытались избежать перенаселения, как поступил аль-Мансур по отношению к Куфе, он не знал себе равных в качестве культурного и экономического центра в течение всего высокого халифата.

      Первый халиф-Аббасид взял себе фамилию с эсхатологическим подтекстом – ас-Саффах (что подразумевало одновременно благородство и беспощадную жестокость в осуществлении божественного возмездия). Имя аль-Мансур имело похожий смысл – подразумевало,

105

Ср. Adams, Land behind Baghdad, и труды Жана Соваже (Jean Sauvaget) о сирийской глубинке, например, Llenceinte primitive d’Alep {Beirut, 1929). К сожалению, существует тенденция делать глобальные сравнения экономической обстановки при римлянах и при арабах на основании отрывочных данных. На самом деле, начиная с относительной опустошенности на заре XIX века, когда османские владения (оккупированные арабами и управляемые турками), казалось, служили наглядным примером катастрофичности последствий ислама, западные наблюдатели часто замечали, что в «древности» (в период более тысячи лет, в рамках которого они не выделяли никаких отдельных периодов) пустынные ныне территории переживали бурный расцвет, как о том свидетельствовали развалины оросительных систем и городов. В этом контексте возник научный вопрос: в какой момент присутствие арабов начало пагубно воздействовать на экономику? И когда оказалось, что как минимум в Сирии (стране, наиболее доступной для изучения) упадок начался не сразу после арабского завоевания, это стало крупным открытием. Но нам по-прежнему недостает подробных исследований конкретных места и времени. Как только такие работы появятся, станет очевидно, что упадок одной области не обязательно говорит об общем спаде целого региона между Нилом и Амударьей: снижение вложений в одном районе может с лихвой компенсироваться повышением уровня инвестиций и развитием других – не только в социальном и историческом отношении, но даже в специфических экономических аспектах. К бесспорному экономическому упадку, который переживал весь регион в какой-то период между VIII и XVIII веками, следует применять более деликатный подход.