Кощеево седло. Всеслав Чародей – 3. Виктор Некрас

радость Всеслава, а шуметь не след.

      И тут только понял полоцкий князь, как он истосковался по людям – по живым людям, которые говорят, которые готовы его слышать. Ибо глядящие с ненавистью вои киевского князя и молчаливые, торопливо отворачивающиеся холопы надоели Всеславу хуже горькой редьки. А тиун, единственный, кто удостаивал пленника словами, бесстрастно цедил их сквозь зубы, ограничиваясь несколькими десятками вежливых, пристойных княжьего сана выражений – и только-то.

      – Сядь, – Всеслав указал мальчишке на лавку около стола.

      – Никак не возможно, княже, – мотнул головой холоп. Оглянулся на дверь и ещё понизил голос, хоть и так говорил почти что шёпотом. – А ну как кто войдёт, а я встать не успею…

      И опять мальчишка был прав – войти к князю мог правда только тиун, да и тот прежде обязан был постучать… а вот возьмёт да нынче не постучит… отговорится срочным делом. Бывало такое уже пару раз, и хоть сносил после тиун под глазом могучий синяк от княжьего кулака, а всё равно глядел с холопской наглостью, которой и у хозяина его никогда не замечалось.

      – Ну так хоть стань так, чтоб я тебя видел, – велел полочанин.

      – Это можно, княже, – мгновенно согласился мальчишка.

      – Зовут-то тебя как? – всё ещё не мог опомниться и перейти к делу князь.

      – Бусом отец и мать звали, а ныне больше всё Белоголовым кличут, – охотно откликнулся мальчишка. – Ты бы ел, господине.

      Есть Всеславу теперь не хотелось вовсе, но тут опять было не поспоришь – прознает тиун, что полочанин не обедал как следует, встревожится, начнёт рыть, искать – что произошло. Лишний повод для подозрений давать не стоило.

      – Кривич? – спросил князь, кивая на рубаху Буса.

      – Кривич, господине, – охотно подтвердил холоп. – Меня недавно тиун здешний перекупил у прежнего хозяина моего…

      – Из Менска альбо деревни какой?

      – Я плесковский, княже, – мотнул головой Белоголовый, сдул волосы с глаз. – Когда ты с ратью к Плескову приходил, наши мужики да с трёх соседних вёсок ещё острог разорили боярский… Ты разрешил крещёных бояр зорить.

      Всеслав прекрасно про то помнил. И столь же прекрасно знал, что некрещёных бояр на Плесковщине – раз-два и обчёлся.

      – А после, когда твои отступили, – мальчишка нарочно не сказал «ты отступил», чтобы даже так ничуть не унизить князя, – наместник плесковский велел вёски наши разорить. В отместку. Вот я в полон и попал… невестимо и живы ль родичи мои…

      – Скорбишь на меня за то? – начал было князь – как ни крути, а виновен оказывался он.

      – Нет, княже, – мотнул головой Бус. Решительно так отверг – не похоже, чтоб врал альбо льстил. – Не виню тебя, не то не стал бы ныне с тобой говорить.

      Не врал Белоголовый.

      – Ко мне той осенью много сбегов с Плесковщины пришло, – вспомнил Всеслав. – Может, и из твоих кто был… вот выберемся отсель – и поищешь…

      Он осёкся.

      Ты