Об одном и том же. Зяма Исламбеков

– всё было стандартным, согласно медицинским возможностям и практике, сложившейся десятилетиями. Окна в палатах не открывались и режим проветривания помещений предполагал открытие всех дверей, и всё!

      Хотя нет, не всё. Дважды в день приходила санитарка с ведром и шваброй и мыла пол. А ещё после завтрака каждая из палат подвергалась кварцеванию. На потолке были стационарно закреплены кварцевые лампы, которые включались и выключались самими больными по требованию медперсонала.

      Кнопки вызова медицинской сестры с поста, расположенные в изголовье каждой кровати, вероятнее всего, были исправны, но нажатие, т. е. вызов сестрички, не гарантировал её быстрого прихода. Более того, можно было прождать и час, и два, пока сестра или нянечка случайно не заглянут в палату.

      – Микола, слухай сюдой, – обратился Писюк к сослуживцу Гнашечко. – Скажи, що не так? Я, бл@дь, не можу взяти в толк, як я тут опинився і де мої передні зуби, на? Ти що-небудь можеш мені пояснити, бл@дь? Або ти теж нічого не пам'ятаєш[29]?

      – Та не парься ты так, бл@. У тебя, бл@, самый что ни на есть, этот самый, бл@. Ты, бл@, пизд@нулся, бл@дь н@х@й, и пизд@ц! Видимо, там же и зубы, бл@, потерял, бл@, когда тебя вырубило, бл@.

      Николай старался говорить убедительно, но уверенности в голосе ему явно не доставало. Версия с его причастностью к выбиванию зубов не давала покоя старшему лейтенанту.

      Семяримов и Захаров слушали весь этот бред практически без особого интереса, т. к. Владимир Игоревич понимал чуть более половины из того, что говорил каждый из ментов, а Захаров то и дело уходил в свои воспоминания далёкой молодости, когда он был молодым и беззаботным, когда ещё не было у него семьи, но зато были старший брат и родители…

      На пятый день пребывания в больнице пришли результаты анализов на всех, доставленных в больницу в тот злополучный день. Ни у кого не было положительной пробы, но это не сильно всех радовало, т. к. теперь им оставалось провести добрых 10 дней строжайшего наблюдения.

      Лечащий врач для перестраховки оставил всем четверым пациентам палаты № 19 лечение, на всякий случай.

      Сильно напрягало то обстоятельство, что официально у пациентов отделения не было ни комнаты отдыха, ни телевизоров, ни право свободного передвижения даже в пределах отделения. Спасали лишь смартфоны, по которым можно было звонить и которые позволяли следить за развитием событий в стране и мире.

      – Олег Константинович, – Захаров решил начать разговор по своему «вопросу» после того, как Писюк вернулся из «клизменной». – А что удалось установить по моему заявлению?

      – Працюємо… Робимо все, що від нас залежить[30], – с мученическим видом изрек Писюк.

      – А можно поконкретнее? – не унимался Захаров.

      – Отъ@бись!

      – Простите? – Лицо Захарова вдруг стало наливаться кровью. Он машинально сжал кулаки и выпрямил спину. Тигр готов был наброситься на жертву и ждал только удобного момента.

      – Витя,

29

Прим. автора: Скажи, что не так? Я не могу взять в толк, как я здесь очутился и где мои передние зубы? Ты что-нибудь можешь мне объяснить? Или ты тоже ничего не помнишь?

30

Прим. автора: Работаем… Делаем всё, что от нас зависит