Интеллигенция. Заметки о литературно-политических иллюзиях. Борис Дубин

порядок меньшая, но столь же многого ожидающая от новой ситуации группа тех, кто слышал или читал о Б. Пастернаке или М. Цветаевой, знает об их книгах, но не имел их и теперь претендует на обладание «Избранным». Проблема этой группы – именно книга, книжный экземпляр (а соответственно и тиражность). Здесь ждут не двух-трех стихотворений в «Огоньке», а двухтомника, желательно в хорошем, авторитетном издании, например, в «Библиотеке поэта». Ждут книг «серебряного века» русской литературы, но уже с несомненной маркой литературной классики и «научной» добротности.

      И, наконец, последняя группа, которая только включается в культурное время, это те, кто ориентируется на канал поступления, на издание – серию, «библиотеку» и в этом смысле на тип авторитета, стоящего за каналом распределения, как бы эти авторитеты ни различались. Для них смысл новизны в том, что книга появилась в серии, скажем, «Жизнь в искусстве», «Мастера зарубежной прозы», «Библиотека фантастики». Отчасти такова аудитория массовых журналов, привязывающих публику к каналу регулярного поступления. Для этих двух аудиторий «новое» – синоним разрешенного.

      Близки к ним, хотя и отличаются в некоторых отношениях, и подписчики собраний сочинений, абоненты «макулатурной серии». До них, если мерять новизну ситуации теми же символическими именами, Б. Пастернак может дойти в ближайшее время не в виде «Доктора Живаго» или тома в «Библиотеке поэта», а, скорее всего, в качестве трех-четырех стихотворений в книге, которая будет называться, например, «Русская муза XX века» и попадет к ним в качестве приложения к журналу, подписки. Здесь значима прежде всего социальная организация доступа или представляющая ее персона и лишь потом и много меньше – имена авторов, публикаторов или, скажем, художника. Для тех, кто в социальном смысле беден, кто лишен доступа к особым, неформальным каналам распределения книг – будь то закрытые распределители, связи с библиотекарем или продавцом в книжном магазине, «жучком», «налимом», кто не имеет возможностей доплатить за книгу, выдать «два-три номинала» на «черном рынке» или же, наконец, записаться в крупнейшие библиотеки, для всех тех, кто вынужден обращаться в массовые библиотеки или рассчитывает лишь на макулатурные талоны, – все по-старому, ибо здесь ничего не изменилось, если не считать изменением ухудшение дел.

      Итак, попробуем суммировать, в чем состоят новые черты нынешней ситуации, особо отмеченной для разных групп. Рискнем сказать, что общая мера современности для большинства – это возможности доступа к социальным позициям, к тем или иным «культурным образцам»: книгам, текстам, идеям, ценностям. (Иногда, впрочем, достаточно и знаков доступа – чем еще могут быть два стихотворения?) Образцы эти разные, и ярлыки, которые они получают при обеспечении доступности, тоже различны.

      Посмотрим, у кого все же больше шансов найти читателя, кому давал «зеленую улицу» Госкомиздат. Если очень грубо сгруппировать высокотиражную литератур у, то