Моя Богиня. Часть первая. Александр Сергеевич Стрекалов

том смысле, что неплохо было бы им после занятий встретиться и пивка попить, работу за пивом вспомнить, деревенское житьё-бытьё, которое не отпускало, хоть плачь, саднило душу, память тревожило. Обычное дело, короче, для мужиков, прошедших общие передряги и трудности.

      И вот во время того бурного и восторженного разговора с бригадиром в коридоре учебного корпуса устремившийся взглядом в толпу Максим вдруг неожиданно осёкся на полуслове, напрягся и замер, меняясь лицом как от сердечного приступа. Настолько, будто ему за шиворот стакан ледяной воды вдруг подошли и вылили их факультетские шутники, не предупредив! Отчего его бросило жар, потом – в холод, и стало не до Юшутина и воспоминаний.

      А всё оттого, что в потоке прогуливающихся парней и девчат он вдруг ту самую незнакомку приметил, идущую им навстречу, которая так поразила и взволновала его в июне в читалке на пару с белокурой подружкой, и про которую он за лето не вспомнил ни разу – забыл. Сначала он именно почувствовал её по тому избытку нежности и теплоты, которое как от родной матери от неё в его сторону исходило, и которое он, оказывается, очень хорошо запомнил, всем естеством своим сохранил. И только потом уже, по мере её приближения, как следует её рассмотрел и узнал – и несказанно подивился увиденному и узнанному!

      Это была она, безусловно она! – та самая гордая и неприступная, знающая себе цену кралечка, которая в июне-месяце так его очаровала-встревожила в общежитии! Перепутать было нельзя… И не она одновременно! – настолько девушка изменилась разительно с той недалёкой поры.

      Тяжёлой косы за спиной уже не было и в помине: богатые волосы были обрезаны летом и, парикмахером безжалостно укороченные, теперь едва доходили до плеч своими прядями-волнами, чуть подкрашенными золотистой хной для предания блеска. Стрижка изменила хозяйку самым кардинальным образом, из девушки сделав женщину, как ни крути, молодую да раннюю даму. Сознательно или нет – Бог весть! – но превращение было разительным и потрясающим для окружающих. Для Максима нашего – в том числе.

      Этому же немало поспособствовала и одежда: хорошо подогнанный под фигуру брючный серый костюм и туфли на каблуках только усиливали впечатление у сторонних людей внезапного созревания и взросления юной дивы. Июньское простенькое одеянье, в котором она засветилась в читалке, и которое Кремнёву всё ещё хорошо помнилось, надо признать заметно молодило её.

      Был и ещё момент, что остро в глаза бросался и как магнитом притягивал взор. Незнакомка и в июне не показалась Максиму маленькой. Скорее наоборот… Теперь же она выглядела просто огромной в плотно-пригнанном одеянии и модных чёрных туфлях на каучуковой платформе, взрослой, дородной, солидного вида дамой, повторим, похожей больше на молодую преподавательницу, чем на студентку. Даже и пятикурсниц она своей солидностью и степенностью затмевала, ростом, даже и их, которые, гулявшие рядом, по всем параметрам и раскладам проигрывали ей, смехотворно-маленькими