Отрок. Бабы строем не воюют. Евгений Красницкий

трещиной: и не видно ее, и воду она не пропускает, но если не замазать ту трещинку, то рано или поздно горшок распадется на части.

      «А кто замазывать-то станет? Мне не разорваться… да и не надо мне уже этого: моя жизнь – в крепости. Дарена? Сил и опыта у нее достанет, конечно, но как тогда быть с Листвяной? Она же никого мимо себя в хозяйки не пропустит, даром что холопка пока. А Дарена с таким возвышением ключницы никогда не согласится, она и мое-то старшинство еле терпит. Ведь умна баба, не отнимешь, но смирить себя не в силах и оттого, как дура последняя, упирается – и себе во вред, и детям. Значит, коли гнуться она не хочет, ее надо ломать без жалости, да так, чтобы подняться уже не сумела!

      Если Мишаня или Леша все-таки извернутся, и Первак из похода не вернется, то Листя вольной еще до родов станет. Она здесь, на подворье, и сама со всеми делами управится, но если так, то, значит, сама себя и возвысит. А вот коли она ИЗ МОИХ рук власть над остальными бабами получит… Конечно, Корней все решил, не я, но оно и не важно – главное, что для остальных баб это будет и моей волей!»

      Приняв наконец решение, Анна с легким сердцем завела разговор с холопами, семьи которых собирались передать Андрею с Ариной.

      После памятного заявления у церкви, когда Корней ошеломил все семейство, а заодно и односельчан, громогласным обещанием не поскупиться, выделяя Андрею Немому его долю на обзаведение хозяйством, все Ратное гудело, гадая о размерах этого самого надела. А воевода и вправду мелочиться не стал. И хотя сам он, естественно, никому ничего докладывать не собирался, слухи о его невиданной щедрости пошли гулять самые невероятные. Дело усугублялось тем, что точный перечень имущества оставался пока неизвестен, а то, о чем уже узнали, впечатляло. Мало того, воевода в очередной раз доказал, что он мудр, аки змий, и не менее хитроумен: извернулся так, что и овцы остались целы, и волки сыты.

      Ратнинцы уже забыли, а кое-кто и не знал, что мельник Степан, все больше тяготясь воинской службой в сотне, намеревался поставить еще одну, уже свою собственную, а не общинную, мельницу, а при ней дом. То ли хотел там одного из сыновей со временем поселить, то ли сам туда перебраться собирался, а усадьбу в селе сыновьям оставить – не суть. Главное, что он уже приготовил все потребное для новой постройки, да не скупясь – делал-то для себя, любимого, но успел только перевезти разобранный сруб к месту строительства – бунт спутал все планы. Победители же, как исстари водится, все имущество побежденных прибрали к рукам, и сотнику, помимо всего прочего, достался совсем новенький сруб. Сразу ли Корней предназначал его для Андрея, или эта светлая мысль осенила его только после появления у того целой кучи подопечных, он никому, разумеется, не сообщал, а самого Андрея не то обрадовал, не то озадачил новыми, совершенно непривычными хлопотами. Затевая постройку крепости, воевода частым гребнем прошелся по всем усадьбам бунтовщиков, подчистую выгребая все запасы мало-мальски пригодных для этого дела бревен. Готовые