Тотальное преследование. Николай Басов

ножом можно резать – все равно ничего бы не почувствовал. Откуда-то сбоку проглядывали лучики солнца.

      Том попробовал повертеть головой, открыть глаза по-настоящему, но от необходимости прикладывать какие-то усилия снова крепко и надолго уснул. Позже выяснилось, что он опять отключился, правда, не долее чем на четверть часа. А когда сумел очухаться, выяснилось, что он не один.

      В сарае находилось полсотни ребят из остатков батальона, и неподалеку полулежал сам майор. Он был на удивление слаб, бледен и ни с кем не хотел разговаривать. Некоторые уже разгуливали по сараю, они-то и обнаружили у дверей ведро с водой и ковшиком.

      Когда через часок Том оклемался настолько, что сам смог удерживать ковшик у губ, все стало проясняться. Говорил высокий, с висячими усами рядовой – Том его и не помнил, может, не встречал прежде.

      – Это какие-то парализаторы. Они как вжарят в человека – сразу сознанка вон.

      – Почему же ты оклемался, а другие еще валяются? – спросил кто-то.

      – Я так думаю, от расстояния зависит, – рассудительно пояснил усатый. – Если ты, к примеру, от этих машинок, которые… ну, захватчики использовали, находился метрах в ста, то, в общем, ничего страшного, часа за три-четыре в себя приходишь. А тем, кто был ближе или кто вообще в упор под них попал, тогда… Наверное, можно и душу отдать.

      Майор, лежа на соломе, опершись плечами на грубую дощатую стенку, повернул голову к Тому:

      – Извеков, ты-то близко к ним подобрался или тебя сразу?..

      – Не хотел отступать, – сказал Том, вспоминая, как он отчаянно молотил из автомата и надеялся хотя бы одного из этих темно-красных зацепить, чтобы врагу стало так же больно, как было ему, чтобы отомстить за тех, кто остался у неизвестной рощицы, когда на них налетели тарелки захватчиков и вертолет… Он подумал и честно признался: – А я, оказывается, обмочился.

      Почему-то не мог он выразить это примитивным и грубым словцом, решил синтеллигентничать.

      – У многих так, – пояснил усатый. – Некоторые, когда под их пальбу попали, вообще усрались. Это их машинки так действуют.

      – Как-то они нас слишком легко… – сказал Том, втайне радуясь, что его грех не выглядит постыдно-трусливым.

      – Не то слово, – вздохнул майор.

      Ему-то, как кадровому офицеру, такое поражение, конечно, казалось более постыдным, чем обмочить штаны от действия веерных парализаторов инопланетян. И едва Том так подумал, как в другом, чуть более темном углу вскипела какая-то ссора. Друг на друга кричали два очень похожих паренька, Том их вспомнил: оба были минометчиками.

      – А я говорю – нелюди они!

      – Ты в окно-то выгляни, философ, выгляни! Иногда эти, в цветных комбинезонах по улице проходят, и капюшон откинут – люди это.

      Оба были азартными и крикливыми, может, у них слух пострадал от пальбы.

      – Они служат… – Дальше шла малоизобретательная, но злая матерщина. – А люди не могут… – Снова мат, уже адресованный начальству.

      – Говорят