Задание Империи. Олег Измеров

что он в этом откопает?»

      – Тоже одно из моих любимых. Характерно, что вы процитировали именно третью строфу. У нас ведь несколько поколений выдергивали первую: «Эти бедные селенья, эта скудная природа…» Дескать, какая мы низшая, забитая раса, без западных революционных идей…

      «Осторожно, осторожно, скользкую тему начинает…»

      – …А вы сразу вспомнили о Боге. Как точно этим обозначен водораздел между истинным критически мыслящим патриотом и бунтарем-нигилистом!

      Не плоть, а дух растлился в наши дни,

      И человек отчаянно тоскует.

      Он к свету рвется из ночной тени

      И, свет обретши, ропщет и бунтует.

      Четыре строки – и вся суть бунтов, волнений пятого года, революции семнадцатого…

      «А, в семнадцатом все-таки была. Терпение, терпение. Может, еще чего расскажет…»

      – Кстати, а какого вы вероисповедания? По крайней мере, к ортодоксальным иудеям вас отнести нельзя.

      «Черт, даже отправление естественных надобностей использует для получения информации. Пугаться этого не надо. У него профессия требует людей изучать».

      – А сейчас карается, если человек вообще вне вероисповедания?

      – Нет, конечно. Я так понимаю, для вас это достаточно личный вопрос, и оно, собственно, так и есть, если, конечно, вы не в масонской ложе.

      – Шутите. Я просто вне лона церкви, а вот что касается символов веры, есть такая песня, она очень хорошо их передает.

      – Песня? Я заинтригован. Это религиозный гимн или молитва?

      – Это романс.

      – Романс?

      – Да, но можно считать и молитвой. Давайте я лучше напою. Правда, прошу извинить, пою я, наверное, ужасно.

      – Да ничего, у меня тоже голоса нет. Слух, правда, есть, на гитаре умею… В общем, очень интересно, особенно если романс.

      Виктор прокашлялся и начал «Русское поле» – он помнил, что в «Новых приключениях неуловимых» ее пел в бильярдной белый офицер. Ступин внимательно слушал, а после второго куплета начал подпевать: «Не сравнятся с тобой ни леса, ни моря…» Голос у него, кстати, был бы для попсовой эстрады вполне достаточный.

      – Недурно… черт возьми, очень даже недурно! Чье сочинение, почему я этого раньше не слышал?

      – Музыка Яна Френкеля, а слова Инны Гофф.

      – А-а… Я всегда говорил – надо смотреть не на фамилию… Ничего, можно подкинуть нашим местным певцам, как старинный романс неизвестного автора.

      – Спасибо.

      – Пустяки… Ну вот, а вы смущались – по символу веры вы настоящий фачист.

      Глава 4

      Фрилансер

      Виктора, конечно, внутренне покоробило от того, что штабс-ротмистр обозвал его фашистом. Но он тут же сообразил, что Ступин вряд ли имел в виду то, что он, Виктор, готов сжигать деревни вместе с жителями или хотя бы фанатично предан фюреру. Скорее всего, дело было во фразе «Здравствуй, русское поле, я твой тонкий колосок», которую, при определенной натяжке, можно истолковать и как призыв ставить интересы империи выше своих личных прав и интересов.