Лучик для Тёмного. Александра Сергеевна Ермакова

Стрелялки – трусы-в-попе-застревалки!

      – Трусы бабы носят! – возмутилась усмешке брата. – А это, – выдрала из его рук стринги, бережно разглаживая нежное кружево, – дорогое нижнее бельё, предназначенное соблазнять, притягивать взгляд и… и… – запнулась, сама толком не находя чего-то весомого для окончательного аргумента, – и сулит неслыханное удовольствие.

      – Это ты сейчас о трусах? – вытаращился Ринго. – Трусы и удовольствие, – промурчал задумчиво, – фетишь такой? – изогнул одну бровь, с подозрением глядя на сестру. – Дрочить на трусы? – перебирал отвратительные варианты из арсенала своего больного, развратного и совершенно развязного воображения. –  Собирать, коллекционировать, нюхать, облизывать, примерять… – всё больше и шире растягивались в похабной улыбке губы.

      – Ммм, – взвыла сквозь сжатые зубы Джоанна, вновь закатив глаза. – Не знаю, зачем я тебя терплю?

      – Затем, – не без тонны самолюбования принялся запихивать в свою сумку вещи из шкафа Ринго: джинсы, футболки, брюки, рубашки, носки, плавки и боксеры, – что я собираюсь выручить твою тощую задницу, взяв удар на себя. И ЭТО! – опять перехватил стринги и добавил к кучке женских вещей на краю постели. – Хорс меня задери! Всё розовое! – скривился, оценивая небольшую стопку одежды сестры, предназначенную ему.

      – Это не розовый, это цвет фуксии! – сумничала Джо.

      – Один х**! – нахмурил брови Ринго, запихивая тряпки к остальным в сумку. – Всё равно до отрыжки розово-приторно-сладкие…

      – Джо! – под стук в дверь раздался голос мамы, – ты тут?

      Сестра тотчас помрачнела:

      – Да… – дрогнули её губы.

      Правильно, не стоило хорониться от родителей. Особенно от отца. Весь дворец перероет, из-под земли достанет.

      – Милая, – заглянула мама в комнату. Но не вошла, так и осталась стоять на пороге, волнительно заламывая руки. – Тебе лучше собираться и выходить, – голос мягкий и виноватый. Мама окинула детей добрым взглядом, а Ринго успел ногой задвинуть за постель свою сумку, и с непринуждённой улыбкой сделать вид, что «не при делах».

      – Любимая, – мама на миг замялась, бросая полный нежности взгляд на дочь, – я понимаю, как трудно… Вы с братом так близки, а тут… – уронила слезу, явно не разделяя отцовского распоряжения. – Но тебе придётся! – выровняла свой голос. Утерла идеальное лицо изящным жестом: – Так что, бери вещи, и мы тебя ждем внизу!

      ***

      В машине правящая семья ехала молча. Брат с сестрой боялись неуместно заржать, глядя на скорбные лица родителей, поэтому прятали глаза и только подрагивающие руки выдавали их настрой.

      – Джоанна, – мама обратилась к Ринго, смахивая слезу. – Запомни, если тебе не захочется, ну, то есть, я хотела сказать, не понравится светлый, то ты не обязана всего этого делать. Дождись того, кто хоть на миг вызовет твою симпатию… – голос мамы прервался, и она отвернулась к окну.

      – Хорошо, – неопределённо качнула головой Джо, покосившись на трясущегося от проглоченного