Раз ошибка, два ошибка… Дело о трёхголовой змее. Сильвия Макникол

что это крыса.

      Я смеюсь, она чихает.

      – Будь здорова.

      – Спасибо. Одолжи какую-нибудь толстовку, а?

      – Конечно. – Я забираю у Рене фонарик и веду её в прачечную. Там долго роюсь в шкафу со старой одеждой, подсвечивая каждую стопку, пока не нахожу то, что нужно. По размеру подойдёт только красная кофта, которую четыре года назад мне купила бабушка. Спереди на ней написано: «Этот мальчик – гений». Я носил её не снимая.

      Рене ловит кофту, которую я ей бросаю, и уходит в ванную, чтобы переодеться. Пинг бежит следом. В это время я снимаю мокрую футболку и натягиваю другую, тоже любимую. Из всех вещей, которые лежат в корзине, моей оказалась только она – тёмно-синяя с надписью: «Сохраняй спокойствие и выгуливай собак».

      – А для девочек такие делают? – спрашивает Рене, выходя из ванной.

      – Вроде, да. Точно знаю, что у них есть толстовка с надписью: «Маленькая принцесса».

      – Пусть лучше будет: «Эта принцесса – гений».

      – Тебе обе подойдут.

      «Принцесса-гений» – это тоже про Рене. В свободное время она штудирует Википедию.

      Мы идём в гостиную смотреть на шторм. Пинг бежит за нами. Когда очередная молния озаряет небо, я вижу знакомый силуэт на дорожке, которая ведёт к дому. Наконец-то! Папа дома.

      Кажется, его несут не ноги, а куча мокрых крыс. Я бросаюсь к двери, а Пинг срывается с рук Рене. Он заливается лаем, как только приземляется на пол.

      Дверь открывается. На пороге появляется папа.

      – Я привёл йорков.

      Как же они шумные!

      Йорки больше похожи на массу лающих мокрых крыс. Комнату заполняет знакомый запах – затхлый и в то же время сладкий, с ноткой грязи. Мокрые собаки. Обожаю.

      – Я подумал, что нельзя оставлять их одних, – говорит папа.

      – Великие умы мыслят одинаково, – кивает Рене, пока Пинг обнюхивает одного из йорков.

      Это едва не стало второй ошибкой за день. Йорки даже между собой не ладят, что уж говорить про Пинга и Понга.

      – Где Понг? – спрашивает папа.

      Я пожимаю плечами.

      – Где-то в доме.

      Собаки начинают отряхиваться. Папа вздыхает.

      – Поможете обтереть этих ребят полотенцем?

      – Конечно. – Я иду на кухню, где у нас шкаф для метёлок, тряпья и всего такого. Рене не отстаёт от меня ни на шаг. Клянусь, я чувствую её дыхание на своей шее. Дверь шкафа открыта настежь. Странно. Я отдаю фонарик Рене и тянусь к верхней полке за полотенцем

      Вдруг что-то хлопает меня по ногам. Я отскакиваю назад и толкаю Рене.

      – Понг!

      Он в ответ лупит хвостом по полу. Рене поднимается с пола.

      – Я в порядке. – Она светит фонариком в шкаф, и мы видим чёрно-белого пса, втиснувшегося между метлой и пылесосом.

      – Понг, всё хорошо. Дома можно не бояться молний.

      В луче света видно, как Понг открывает пасть, будто улыбаясь нам. Он смущён, но выходить по-прежнему не хочет.

      Я снова протягиваю руку к верхней полке и стягиваю с неё кучу выцветших полотенец.

      – Вот! – Я протягиваю несколько полотенец