Не папа для моего малыша. Майя Бессмертная

поэтому я не могу ей позвонить.

      С шумом опускаю ладонь на стойку и администратор тихонько ойкает, округляя глаза.

      В моём взгляде бушует огненное пламя, которое без труда вспарывает эту малышку за стойкой рецепшен. По спине бегут колючие разряды, и я понимаю, что эта дурёха мне что-то недоговаривает.

      Идиотка…

      – Она что, давно уехала?

      – Часа три назад.

      – Как это?

      Отступаю на шаг назад, отчаянно соображаю, что же произошло. Значит, супруга продолжает брыкаться, и теперь она решила сбежать, не дожидаясь моего возвращения.

      Вот ненормальная баба!

      В душе поднимается фонтан негодования, ослепляющий мои глаза и приводящий в настоящее бешенство.

      – Она была с чемоданом. Закрыла бронь, даже денег назад не попросила, и уехала.

      – Ещё бы, это же мои деньги! Она никогда их не считала, ведь в жизни ни дня не работала!

      Рычу, отчаянно соображая, что я должен предпринять, и разворачиваюсь на каблуках, направляясь к выходу.

      – Подождите!

      Девчонка бежит за мной, держа в руках какой-то прямоугольник, и вручает в руки, приседая при этом:

      – Вот, она просила вам передать.

      – Спасибо.

      Выхожу из отеля, сжимая в руках конверт с изображением лебедей, и прыгаю за руль. Что ж, там, наверняка, какое-то слезливое послание, как она меня любит и как хочет снова со мной быть. Это же Марина. Она всегда меня обожала.

      По-другому и быть не может.

      Иначе, зачем этот красочный конвертик в сердечках?

      Раскрываю конверт, и мне на колени выпадает лист «в клеточку», с рисунком, который супруга нарисовала обычной шариковой ручкой. Впрочем, рисунком это можно назвать с натяжкой. Потому как на листе изображён довольно-таки неприличный жест со стоящим вверх среднем пальцем руки.

      Фак.

      Багровея, кидаю рисунок на пассажирское сидение.

      Значит, моя жёнушка вовсе не хочет примирения, а решила ещё больше усугубить конфликт. Что ж, она не знает, с кем связалась, потому что я – теперь её самый главный враг, и я обязательно её найду. Она покорится. По-другому и быть не может.

      Или я не Даниил Лебедев.

      Опускаю стекло автомобиля, с наслаждением вдыхая тёплый вечерний воздух, и постепенно успокаиваюсь.