После того, как мир сгорел. Андрей Владимирович Николаев

половину северо-западного квартала, так что я согласен.

      – Ты бы мог просто сказать «да». А ещё меня называл болтливым и надоедливым.

      – В больнице ты меня пустой болтовнёй 2 часа изводил. Почему ты сразу о деле ничего не сказал?

      – Чтобы нервы тебе потрепать.

      – Ну, ты и псих!

      – Меня Стим зовут.

      Гелджер всегда считал своего лучшего друга немного спятившим, а в первый день их знакомства спятившим совершенно. И хотя действия Стима всегда ставили под вопрос его вменяемость, почти всё, за что он брался, заканчивалось очень успешно. Сама проблема его поведения вытекала не из каких-то психических отклонений, а из того, что Стим просто не знал, как общаться с людьми. С рождения очень болезненный и хилый, Стим редко играл со сверстниками на улице, проводя больше времени дома за книгами. Обычно такие дети становятся незаменимыми объектами для насмешек и издевательств со стороны одноклассников. Когда Стима в первый раз избили в школе, он не стал жаловаться старшим. Вместо этого на следующий день он принёс в школу самодельный пистолет и выстрелил обидчику в руку. И хотя врачи признали Стим психически здоровым, после этого случая люди шарахались от него как от сибирской язвы.

      Обо всём этом Гелджер узнает много позже, сейчас же он вёл этого странного человека по тёмным улицам северо-западного района. По пути им постоянно попадались контрабандисты, свободно предлагавшие свой обширный ассортимент товаров, проститутки, так же свободно предлагавшие свой менее обширный ассортимент услуг, и местные гопники, которые в большинстве своём знали Гелджера и не мешались. Куда большую проблему создавали бомжи и алкоголики. Они валялись прямо посреди улиц, и Стим в темноте о них постоянно спотыкался.

      – Почему мы не взяли машину? – поинтересовался Стим. – Быстрее бы добрались, да и для ноги твоей было бы лучше.

      – К « Северному ветру» на машине не подъедешь, а за ногу мою не волнуйся.

      Гелджер оказался прав. Дома в том месте, где был расположен этот кабак, располагались очень близко друг к другу, образуя большую сеть узких улочек, сверху похожих на паутину. Бывало, что в эту паутину попадали незадачливые граждане города и становились жертвами для местных пауков. Но ни магистрат, ни старший конгломерат практически ничего не делали для улучшения криминальной обстановки в этой части города. Причин для такого попустительства было несколько. Во-первых, всегда был идеальный козёл отпущения, на которого можно было списать всяческие убытки и растраты из казны города. Во-вторых, для того, чтобы полностью покончить с преступностью, нужно было расселить людей, живущих в этом районе, а как их расселить и куда, никто не мог придумать. В-третьих, граждане города особо и не требовали покончить с какой-либо незаконной деятельностью в квартале развлечений, ведь преступники из этого района никогда не вредили им вне этого района.

      Даже самые скромные попытки какой-либо криминальной деятельности в других частях города жёстко и эффективно пресекались властями. Иногда, конечно, кто-нибудь забредал слишком глубоко в опасные места и становился